Большая музыка вернулась

Культурную кататонию, в которую Новосибирск почти на три месяца впал вместе со всей страной, можно считать законченной: арт-активность возвращается в биоритм города. Да, происходит это без тумблерного щелчка, без вжух-эффекта, а достаточно порционно: первой ласточкой стал проект «Музыка Мира», воплощенный фондом культурных и образовательных программ «Открытое море». По масштабу и предыстории «Музыка Мира» — большой международный музыкальный фестиваль, инициированный скрипачом Михаилом Симоняном. В смысле идейной канвы фестиваль этот состоит в прямом родстве с 75-летним юбилеем Победы: унисон этих событий должен был стать главным эмоциональным и художественным аккордом весны-2020, а для «Музыки Мира» было припасено множество международных локаций: в городах России, в Австрии, Германии, Болгарии.

Этот изначальный замысел был скомкан COVID-эпопеей (пора уже признать сие явление эпическим событием — это же не комплимент ему, а просто сухая характеристика его сюжетной сути).

Замысел был скомкан, но не сломан: в концепте «Музыки Мира» оказалось достаточно упрямой упругости. И фестиваль просто получил иную конфигурацию. Новосибирск от этого, пожалуй, даже выиграл: он стал стартовой локацией события.

Эстетическая и идейная связка с Победой тоже, к слову, сохранилась неповрежденной — Парад Победы и концерт «Музыки Мира» состоят меж собой в календарной симметрии — и то, и другое 24 июня. Музыкальный контент тоже примечательный — это Фортепианное трио №2 Дмитрия Шостаковича в исполнении Михаила Симоняна (скрипка), Александра Гиндина (фортепиано), Бориса Андрианова (виолончель). Конферанс концерта — актер и телеведущий Вячеслав Манучаров, а площадка — Государственный концертный зал имени А. М. Каца.

В портфолио Дмитрия Шостаковича у этой работы особое место: Фортепианное трио №2 —  вещь с трагической первоосновой создания. Написано оно в память о друге композитора Иване Ивановиче Соллертинском, музыковеде, критике и музыкальном просветителе — человеке из той когорты музыкальных звезд, что за годы эвакуации «прокачали» Новосибирск до тонуса одной из культурных столиц.

Дмитрий Шостакович, Евгений Мравинский, Георгий Свиридов — это сообщество, где каждый был ярок и уникален, собравшись на пространстве провинциального промышленного полумиллионника, вылепило из него интеллектуальный город. Образно говоря, они Новосибирск взяли с утилитарной индустриальной карты СССР и переложили на карту культурную.

Для Новосибирска эти пять эвакуационных лет стали тонусным импульсом, сопоставимым с самим актом рождения города: на эвакуационных поездах сюда, можно сказать, прибыла новая реальность, немыслимая для Новосибирска довоенного. Разумеется, суть цивилизационной встряски у горожан была разной: одним до «ух, ты!» запомнились пижонские мериносовые валенки Георгия Свиридова и шиншилловые шубки московских актрис, другим — дирижерство Мравинского  в «Кобре». Это, уж как говорится, у кого какие приоритеты восприятия — кому музыка, а кому белые валенки.

Так или иначе, Новосибирск прошел мощный арт-экстернат — за пять лет интеллектуально повзрослел на целую жизнь. У Ивана Соллертинского в этом процессе тоже была яркая роль. Да, музыковеды не столь публичны, как исполнители или даже композиторы — у них нет сценической репрезентации, знают их по большей части из газетных и журнальных страниц. Но Соллертинский был фигурой настолько громадной и яркой, что в одну формально-профессиональную ячейку просто не вмещался. Бегло говоривший на двадцати шести (!!!) иностранных языках и ста диалектах, имевший универсальную эрудицию и жизнерадостный темперамент, он совершенно не совпадал с клише академиста — человек-комета, принесший на эвакуационную периферию энергетический импульс арт-космоса, большого искусства. 24/7 — таков был творческий и интеллектуальный темп Соллертинского, и впечатление на публику он производил фееричное. Причем без тщеславия и самолюбования — яркое свечение было его естественным состоянием.

Человеческая физиология, увы, порой бывает не по-доброму иронична — этот пламенный ренессансный темперамент во всех смыслах имел эффект свечи — он сжигал своего обладателя: в феврале 1944-го Иван Соллертинский скоропостижно умер от сердечного приступа в гостях у композитора А.П. Новикова, в разгар диспута за чаепитием. Ощеломительная внезапность этой смерти (совершенно в духе булгаковского афоризма) стала потрясением для Дмитрия Шостаковича. Но потрясением стимулирующим — воплотившимся в музыку. Можно сказать, Фортепианное трио №2 образует музыкальный диптих со знаменитой Седьмой симфонией. Причастность Новосибирска к Седьмой симфонии — факт общеизвестный, буквально сувенирно-туристический, а вот Второе фортепианное трио — вещь редкая, достаточно гурманская. И добавляющая штрихи к собирательному портрету Новосибирска. А так же к истине о том, что музыкальная красота может быть трагичной и даже страшной по своей первооснове. По словам Михаила Симоняна, такая многослойная музыка, сочетающая драматизм и «акварельность», — очень органичная рефлексия для столь особенного юбилея — праздника без барабанного экстаза и эйфории, праздника, по сути, элегического.

Концерт «Музыки Мира», с которым Новосибирск снимается с арт-паузы, отчасти сохраняет виртуальность социальной жизни: он по культовому адресу, но без публики в зале, он в режиме онлайн — на площадкеwww.openseafoundation.com.

Впрочем, если смотреть на событие в контексте афоризма о наполовину полном стакане, даже утешительные оговорки не нужны. Жизнь-то налаживается, а там и вторая половина сосуда подтянется.

Фото автора