Больше, чем мюзикл!

В Театре «Глобус» поставили большой музыкальный спектакль «Робин Гуд» и отметили 10 лет со дня премьеры первого сибирского мюзикла

Мюзикл — жанр, колоссальный по сложности, в нём задействованы и музыка, и вокал, и драма, и танец. Только своими силами при создании такого «полотна» театру не обойтись. Постановке «Робин Гуда», как и других мюзиклов театра, предшествовали многомесячные кастинги. В итоге была сформирована большая сборная команда. Помимо актёров «Глобуса», в неё вошли: приглашённые артисты других театров, вокальная студия и студия пластики театра, молодёжный хор и молодёжный симфонический оркестр «Глобуса».

— Люблю я в мюзиклах это вот «э-э-эх»: хоры, оркестры, — признается режиссер нового спектакля Нина Чусова. — Чувствуешь себя полководцем в зоне военных действий — «рота налево», «рота направо». Все сливаются в едином порыве, все питаются энергией друг от друга.

Мюзикл «Робин Гуд» написан специально для нашего театра московскими авторами — композитором Евгением Заготой и поэтом Константином Арсеневым. Это уже пятый мюзикл, который ставит театр. Первый — «НЭП» — увидел свет ровно 10 лет назад, он стал первым сибирским мюзиклом. И новой, большой, премьерой театр отметил эту круглую дату.

 

Как всё начиналось

Это сегодня ставить мюзиклы стало модно. А 10 лет назад, когда для «Глобуса» всё только начиналось, ситуация была совсем иной. Тогда много говорилось о том, что мюзикл вообще не наш жанр. Что «Пепси-колу» перенести на нашу почву можно, «Фанту» — тоже, даже рэп можно (поскольку основа рэпа очень близка нашей частушке), а вот мюзикл нельзя! Главным аргументом был провал дорогостоящего амбициозного проекта Киркорова и Пугачевой — «Чикаго». В тех спорах, конечно, было много путаницы, забывалось, что у нас были и свои — «Весёлые ребята», «Соломенная шляпка», «Небесные ласточки» и ещё много всего хорошего. Но в том, что касается бродвейских мюзиклов, правда в тех спорах была. Мы, действительно, страна определённой культуры. И в театр наш зритель привык ходить не за пышными декорациями и внешними эффектами, а за смыслами, за актёрской игрой, за режиссёрскими находками. И эту традицию вряд ли стоит ломать. Так что мюзикл мюзиклу рознь, и в «Глобусе» тогда это поняли.

— Для первого мюзикла «НЭП» мы искали прежде всего драматургический материал с хорошей, доброй идеей, — вспоминает Алексей Людмилин, музыкальный руководитель всех мюзиклов театра. — Но, когда мы с режиссёром Алексеем Крикливым и композитором Леной Сибиркиной в качестве такого материала предложили «Педагогическую поэму» Макаренко, все вокруг сказали, что мы сошли с ума. Работа была сложной, сначала было много нестыковок, но в итоге всё получилось. «НЭП» имел успех и положил начало истории сибирского мюзикла. 

До «НЭПа», действительно, на региональных сценах не шло ни одного мюзикла на отечественную тематику в сопровождении живого оркестра. После сибирского проекта театр замахнулся на бродвейский — «Вестсайдскую историю» Леонарда Бернстайна. Ставился спектакль по лицензии, с участием американской постановочной группы и обязательным соблюдением постановочных канонов, но, несмотря на всё это, спектакль получился очень «нашим».

— Прежде всего, наверное, потому, что играли его русские актёры — и играли по-русски, — считает Алексей Людмилин. — У нас нет той заученности, которая существует на Западе. Там актёр должен встать здесь — и ни на миллиметр дальше, руку положить сюда — и никуда больше. Наши же ребята всегда добавляют в игру много своего, и спектакль приобрёл какой-то особенный русский, душевный оттенок, можно сказать, что он получил свою новую душу. Американцы были этим по-хорошему поражены.

За «Вестсайдской историей» последовали: «Том Сойер», «Алые паруса» — мюзикл, который принёс театру «Золотую маску» и три премии Национального конкурса «Музыкальное сердце России», и, наконец, «Робин Гуд»…

 

Герой или преступник?

— Идея мюзикла «Робин Гуд» принадлежит мне, — рассказал Константин Арсенев. — Это мой любимый герой ещё с детства. Но Робин Гуд всегда был для меня легендой, тенью, чёрно-белым рисунком. И у нас была возможность создать его образ таким, каким мы его видим и чувствуем. Это была интересная творческая задача. Кроме того, нам хотелось ответить себе и людям на массу вопросов. Воровать у богатых и отдавать бедным — это нормально? Робин Гуд — герой или преступник? Мудрец или глупец? Романтик или циник? Очень важно, чтобы эти вечные, истинные вопросы ставились и находили ответы в нашей душе. И в спектакле мы постарались это сделать.

Перефразируя известное выражение, что «поэт в России больше, чем поэт», можно сказать, что и мюзикл у нас больше чем мюзикл, — пытается ставить вечные вопросы и создавать сложные характеры. И в «Робин Гуде», отметим, это получилось. И сам главный герой — фигура неоднозначная. И у Алана Локсли есть своя житейская правда. И Епископ — вовсе не опереточный злодей, а вполне живой человек, тонкий психолог, манипулятор, таких сегодня в реальной жизни немало.

Часто мюзиклы, поставленные на драматической сцене, преуспевают в создании образов, но явно приседают в плане музыкальном — голосового диапазона их исполнителей. Сборные команды как раз и позволяют отчасти решать эту проблему. Так, в «Робин Гуде» за Епископа поёт небезызвестный Дмитрий Суслов — до недавнего времени премьер новосибирской оперетты, который пел также и на сцене нашего оперного театра. В Шерифе зритель с удовольствием узнает любимца публики Николая Соловьева, который известен не только как актёр Театра Сергея Афанасьева, но и как музыкант, экс-лидер группы «Ван Гоги». Да и труппа самого «Глобуса» за последние годы пополнилась молодыми актёрами с хорошими вокальными данными — среди них много выпускников Красноярской академии музыки и театра: например, Алексей Кучинский — исполнитель роли Робин Гуда. В театр он пришёл шесть лет назад и сегодня занят во всех мюзиклах — поёт и за Грея в «Алых парусах», за Индейца Джо в «Томе Сойере», за Макаренко в «НЭПе».

В итоге, как нам представляется, в спектакле всё сложилось, спелось, станцевалось и увязалось в единое целое. Авторы и постановщики тоже говорят — тем, что получилось, довольны. Теперь дело за зрителем.

 

Кстати, о зрителе

Кстати, о зрителе. Министерство культуры недавно выступило с инициативой сделать зрителя главным оценщиком работы театров. Зрителю дадут пульт в руки, и он будет оценивать спектакли по пятибалльной системе — спектакли-«двоечники» будут чуть ли не убраны из репертуара. В новосибирских театрах эту новость обсуждают очень бурно. Как к этому относятся в «Глобусе»? Воспользовавшись моментом, мы задали этот вопрос главному режиссёру театра Алексею Крикливому и режиссёру спектакля Нине Чусовой (у неё есть свой театр — «Свободный театр Нины Чусовой»). В своих комментариях оба были на редкость единодушны:

Алексей Крикливый:

— Я, конечно, понимаю, что и центральное министерство культуры, и региональные минкульты постоянно пытаются найти критерии определения эффективности учреждений культуры. И это далеко не первая инициатива, которая придумывается. Но реально, на мой взгляд, пока работает только одно — продаются билеты или не продаются, наполняются залы или не наполняются. Думаю, что эту инициативу в качестве эксперимента сначала опробуют на одном-двух театрах, и, надеюсь, она подвергнется серьёзным коррективам. Тогда и можно будет говорить более предметно. В целом же, я не очень верю в объективность оценки такого плана…

Нина Чусова:

— Получается, что театр должен оказывать зрителю услугу, а зритель оценивать насколько хорошо ему её оказали. Но взаимоотношения зрителя и театра выстраиваются совсем по-иному принципу. Да и спектакли, согласитесь, бывают разные. Мне, например, очень нравятся «Мамочки» — они меня всю буквально выворачивают. Но если люди идут за счастьем, то они его не получат. Это что, значит, «двойка»? Кто-то любит груши, кто-то яблоки, кто-то сладкое, кто-то кислое. Что ж заставлять всех любить сладкое? Это и хорошо, что есть противоположные мнения. Есть сказочный материал, есть — жёсткий. Один и тот же человек в разное время нуждается в разных эмоциях. Подход, который пытается предложить минкульт, представляется мне несколько упрощённым и не совсем верным…