Фамилия и Familia

Частные арт-галереи и антикварные салоны — это, в принципе, заведения для людей, состоящих в особых отношениях со временем. Они его видят как бы в режиме стерео-панорамы — далеко за рамками собственной биографии. Их покупки в таких салонах всегда обусловлены стремлением вписать себя в Большую Историю, сделать свою жизнь чем-то большим, нежели дефис между двумя датами. Потому галерея «Частная коллекция» стала очень органичным местом для представления очередной, третьей по счету книги Виталия Трофимова-Трофимова — книги, посвященной тонкостям строительства династий.

Книга, собственно говоря, так и называется — просто, функционально, почти во вкусе знаменитых желтых книжек с очкариком на обложке — тех, «для чайников». «Familia. Руководство по учреждению собственной династии» — таково имя книги, написанной вкусным академичным языком и столь же вкусно и академично сверстанной — с теми же шрифтами и композиционными решениями, в которых в начитанную эпоху 1960-70-х издавали серии «Литературные памятники» и «Библиотека Всемирной Литературы». В шрифтах «Century» и «Academy» таится, согласитесь, тонкое кофейно-ламповое обаяние — шарм, до которого тексту еще дослужиться надо.

Впрочем, тексты Трофимова-Трофимова именно таковы — им эта типографская эстетика к лицу. Ибо автор — это, пожалуй, ведущий в нынешний России специалист по династическому конструированию — ремеслу тонкому, как готическое строительство. Виталий Трофимов-Трофимов — социолог, историк и яркий представитель петербургской историографической школы. Ленинградец по рождению, иркутянин по детству, петербуржец по научной идентичности. В общем, олицетворение города, в который Новосибирск давно и упоительно влюблен — влюблен как начитанная школьница в зрелую звезду симфо-рока. А еще у Новосибирска явный зуд историзма. Завидки к Иркутску и Томску (Омску Новосибирск завидовать как-то стесняется, видимо, в силу неоднозначности омской репутации в Рунете). И стремление стать постариннее, поблагороднее. В этом смысле Виталий Трофимов-Трофимов — гость не просто долгожданный, а драгоценный. Ибо учит вырываться из провинциальных бомондов на просторы глобальной истории.

Впрочем, «вырываться» — глагол в данном случае уж слишком динамичный. Ибо построение династии дело кропотливое, под стать готическому зодчеству — итоговый результат изначальный инициатор все равно не увидит. К тому же, пробандом (исходным лицом генеалогии, стартовым «желудем» ветвистого родового древа) способен быть не каждый обладатель успешной личной биографии. Потому в книге довольно много сказано о различии индивидуальной пассионарности (той, что застывает потом между двумя датами на памятнике) и пассионарности долгосрочной, родовой. В книге этой вообще множество истин, которые нам, живущим в ритме будней, не видны в мельтешении. Например, объясняется разница между обиходным словом «семья» и словом familia. Да, не фамилия из паспорта, а именно familia — составная часть понятия familiaromana, пришедшего в европейскую практику жизнеустройства из Рима. Это объясняет и «надменную латынь» на обложке и вообще всю суть династического строительства.

— Римская имперская цивилизация — это именно цивилизация с отточенной культурой рода, — поясняет Виталий Трофимов-Трофимов.  — Причем римская культура родостроения шире собственно Европы как таковой. И не всегда с европейскими границами совпадает. Например, в японских и китайских династических практиках очень много от familiaromana, а вот Скандинавия, будучи вполне себе Европой, от этого концепта куда дальше, чем Япония.

Тут, кстати, Трофимов-Трофимов огласил аспект, возвращающий читателей книги и слушателей презентации к бытовому толкованию слова «фамилия». Дело в том, что у скандинавов фамилий в нашем понимании (родового самоназвания, идущего через поколения) попросту нет. У них вместо фамилии — отчества (атрибуции с окончанием на «-сон» для мужчин и «-доттир» или «-даттир» для женщин). Действует такой атрибутор только на связке «отец-сын (дочь)» и уже на связке «дед-внук (внучка)» он иссякает.

 — Потому в ряде скандинавских стран структурирование династии предельно сложно — сама структура языка этому противится, — поясняет Трофимов-Трофимов. — И, напротив, культуры, далекие от Европы, вносят в концепт familiaromana  свои самобытные решения. Например, усыновление зятя или усыновление внука — самоспасательную практику династий при отсутствии прямых наследников мужского рода.

Объясняет Виталий Трофимов-Трофимов и забавный глагол «выдочериться», принятый у профессионалов. И понятие «Синдром Будденброков» — губительное для многих родов спотыкание об сверхбогатство. Реальные, не книжные Вандербильды, чью представительницу неуклюже косплеила Эллочка-Людоедка, — они только в книжке про стулья и остались. Все вышли. Иссякли.

Содержатся в книге и советы на деликатные темы — например, как осмыслить в истории рода роль членов с социальными пороками, самоубийц и других персонажей, чье присутствие в familia некомплиментарно. А также без кокетства проговорена роль мифотворчества в построении династии. В общем, если говорить о семье и социуме в категориях зодчества, то династия — это, бесспорно, имперский монументализм, самая величественная форма персонификации. А тот факт, что наше бурное время для закладки династий не очень подходит — не бесспорно. Многие великие династии как раз в бурные эпохи и зарождались.

Фото автора