Городское подсознательное

О воплощенных и упущенных шансах городской биографии — в беседе с Константином Голодяевым (краеведом, сотрудником МКУК «Музей Новосибирска», разработчиком небанальных экскурсий и автором нескольких книг и фильмов по истории нашего города).

— Какая из «примет юности» времен Ново-Николаевска в Новосибирске была унаследована и развита в положительном ключе? В некоторых городах диахронных черт довольно много. А как с этим у Новосибирска?

— Безусловно, это прямоугольная планировка города. Уже в плане поселка от 1894 года видна очень четкая поквартальная разбивка. На карте 1896-го, когда поселок уже получил имя Ново-Николаевский, есть и нынешний Красный проспект (тогда Николаевский), и линейки кварталов, простирающиеся на север и за Каменку, и сохранившиеся до сих пор. Это очень похоже на американский город. Не зря архитектор Игорь Поповский сравнивает эту сетку с Манхэттеном. Такой планировочный «американизм». Весьма эффективный именно для мегаполисов. Авеню, стриты — горизонтали и вертикали. Диагонали (Вокзальная и Октябрьская магистрали) пришли в эту композицию уже потом, в 1930-х, а первооснова — именно сетка, клетки.

— А на левом берегу структурного американизма гораздо меньше…

— С левым берегом вообще другая история. Изначально это пригород-сад с лучистой композицией — ядро и расходящиеся от него улицы. Вообще очень типичный подход для урбанистики двадцатых и ранних тридцатых. В планах Загривко, Коршунова эта лучевая композиция просматривается очень ярко. Площадь Маркса и примыкающие к ней улицы — это как раз от той композиции. Были в ней еще и большие полосы отдыха, зеленые пространства, которые до наших дней дошли частично. Например, зеленая полоса, ставшая сквером Монумента Славы, изначально должна была быть гораздо длиннее. Ее планировалось насытить рекреационными объектами. Большой стадион, театр — там много чего предполагалось. Нынешний сад Кирова — остатки другой такой полосы. В общем, эта разбавка по районам за век в итоге осталась почти такой же. Сегодняшние Центральный, Железнодорожный, Октябрьский районы фактически повторяют границы административных частей еще 1906 года. Да, они меняли конфигурацию, свои названия, то укрупнялись, то дробились. Но в итоге пришли почти к той же структуре, которая была изначально. В этом смысле Новосибирск — очень диахронный город, с очень сильной преемственностью.

Красота второстепенного

— А какая из черт потерялась во времени и развития не получила? Что можно назвать «потерянным даром судьбы» конкретно для нашего города?

— По большому счету мы потеряли почти всю дореволюционную архитектуру. Осталось немного — то, что защищено статусом памятника. И даже многое из этого приходит в упадок, разрушается. А то, что не защищено, шансов на выживание не имеет вовсе. Как, например, дом на Коммунистической, 14, который мы скоро потеряем. Готическая башня хладобойни на Сухарной. Как и многое другое… Деревянное зодчество снесено практически все, потеряны каменные дома с кирпичной резной кладкой. Кстати, та работа с кирпичом и камнем — это принципиально другая философия. Даже в сугубо утилитарных объектах — в опорах мостов, например — даже там виден художественный подход. Вот, к примеру, каменные элементы старых мостов Алтайской железной дороги над бывшей Каменкой. Обтесанный, текстурированный камень — не нуждающийся, казалось бы, в такой доводке. Ведь на работу моста это не влияет никак. А это все не ради функций делалось — просто чтобы красиво было. Сегодняшний застройщик покрутит пальцем у виска — зачем, мол?! И так же нормально. Функционально, а главное, дешево. В общем, потеряна красота как ОБЯЗАТЕЛЬНАЯ составляющая городской инфраструктуры. Потерян и рекреационный потенциал малых рек. Точнее сказать, он у нас в городе никогда и не осмыслялся всерьез. Ведь даже к своей главной реке город до сих пор стоит спиной. Его буквально недавно (по историческим меркам) начали разворачивать лицом к Оби, осмыслять его речной фасад.

— Насколько эта ситуация поправима? Или она из серии «прожито, забудьте»?

— Здесь я пессимист. В основном — да, второе. Прожито, забудьте. Очень хотелось бы защитить, но знаю аппетиты застройщиков. В последние годы мы потеряли старинную каменную застройку Жиркомбината — очень орнаментальные образцы старинной промышленной каменной архитектуры, потеряли резной дом Жернакова на улице Чаплыгина, Дом спорта, ЖАКТ «Пятилетка» (редкий образец дома-коммуны), потеряли часть улицы Инской. У клуба «Отдых» собственно архитектурная ценность была условной, он был интересен больше в эмоциональном понимании — как реликвия стиля жизни, а вот у его соседа, у Дома спорта, были реально ценные решения. Кинотеатр «Металлист» тоже до сих пор под вопросом. Впрочем, просто забыть со словами «Так уж вышло» тоже нельзя. Потому мы описываем такие здания, делаем фото- и видеофиксацию. Пытаемся предотвратить их бесследный «уход в пассив». Некоторые участки еще можно отстоять — это столетний анклав улицы Инская, археологический памятник на месте деревни Кривощеково. Можно создать этнографические и исторические парки, наполнить эти пространства функциями, содержанием, сделать популярным туристическим местом. Инская, Кривощеково, ТЭЦ №1 — в перспективе все это может стать туристическим кластером. Это валюта, притоки в бюджет. Говорить, что в городе нечего смотреть — это капитулянтство. Давайте сделаем так, чтобы такие объекты были. Да, это долгосрочные вложения, которые отобьются не сразу, не завтра. Но зато и эффект их долгосрочный. Если сейчас позволить этому пропасть, то потом туристические магниты придется создавать уже как полные новоделы — практически с нуля.

Несбывшееся: к сожалению и к счастью

— Есть довольно плотный кластер «Непостроенное». Он в любом городе велик. В Москве — Дом Советов и офис Аэрофлота на «Белорусской» (потом, правда, бледно воплощенный в Белом доме на Пресне). А что у Новосибирска из этой обоймы? Какой объект из разряда «К сожалению, не сбылось» можно назвать у нас?

— Надо отметить, сейчас у власти хорошо продвигается работа с долгостроями жилых зданий. И с самым большим общественным долгостроем — я про 50-летнее здание гостинцы «Турист». За него наконец-то всерьез взялись. Его ведь было впору уже заносить в новый жанр — «памятник долгострою». А вот в категории «К сожалению, не сбылось» я выделил бы крупнейшего соседа этого здания — ДК на площади Маркса. Да и всю площадь, превращенную в торговый центр. Ее проекты были прекрасны, современны, легки. Но, как говорится, не сложилось, не срослось, не успели, не смогли. Не смогли создать физкультурно-оздоровительный центр на Горской, где сейчас планируется ЛДС. Хотя первый замысел на эту тему возник еще до войны. Там планировался целый комплекс спорта и здоровья — со спортивными, санаторными, медицинскими учреждениями. Медицинская составляющая той идеи отчасти воплотилась в областной больнице, но в целом, во всем объеме — не сбылось.

— А что в давнем (царско-советском) прошлом можно отнести к категории «И хорошо, что не построили!»?

— В царском периоде все больше объектов из обоймы «Жаль, что не смогли». Не смогли возвести большой кафедральный собор в центре города, не успели построить Народный дом, не успели построить первые памятники. Планировались памятники Александру II Освободителю, Кутузову, солдатам Первой мировой войны. Которым мы, к слову, многое должны, а памятника до сих пор нет. В царское время его хотели возвести в районе нынешнего стадиона «Спартак».

А из разряда «Хорошо, что не построили» — это вопрос все-таки не в царское или советское прошлое, а в разрушительные 2000-е. Высотный комплекс за Оперным, высотка на месте гостиницы «Центральная», гостиница в Нарымском сквере, неуклюжий монумент «Крылья» на набережной. Хорошо, что все это не построили. И я надеюсь, что-то из запланированного тоже не свершится. Четвертый мост, например. Точнее, четвертый мост конкретно в этом месте. Не нужен он там, он нужен в северной части города, в Заельцовском районе — с выходом на аэропорт и федеральную трассу. А этот рискует уйти в категорию долгостроев, блокировать движение. И создать собой больше новых проблем, нежели решить проблемы прежние. А вот Восточный объезд завершить необходимо, Бугринскому мосту нужно дать выход на Омск.

Знак почтения к Крячкову

— Сейчас во многих зданиях, в том числе в высотках, повторяют характерную кирпичную колористику 1900-х (сибирское коммерческое строительство той поры — это, прежде всего, цветовые игры с кирпичом — и у нас, и в Томске). Этот прием с долгосрочным функционалом — город восстановит им свое образное эго или про него тоже когда-то закричат «Остановитесь»?

— «Остановитесь» — это когда профлист и керамогранит. Вот эти материалы буквально удручают. Особенно когда их пытаются сочетать с лицевым кирпичом. Кирпич — материал с самодостаточной эстетикой. Мне очень нравятся здания с хорошей кирпичной отделкой — «Милк-хаус», например. Отличная работа с кирпичом! Теплый, естественный тон, красивые нюансы палитры. Очень органично смотрится. Действительно, перекличка с началом ХХ века в этом есть. И с купеческой кирпичной архитектурой, и отчасти с конструктивизмом. В общем, насыщенная ассоциативность. И качество кирпича приличное, не то что в 1930-х. Еще одна черта ново-николаевской идентичности — зеленые остроконечные маковки — такие четырехгранные купола. Тактичное использование этих мотивов, продуманное обращение к локальной истории, к локальной традиции — это всегда радует.

— Ретроспективная архитектура, повторяющая в современных материалах и технологиях исторические стили — это предосудительно или «пусть будет»? Каковы здоровые формы ретроспективного подхода?

— Я думаю, близкое копирование не нужно. Это перебор. Все равно неправда видна явно. Когда буквальность цитирования сочетается с упрощенной, неисторичной технологией, с искажением масштабов — получается не столько мило, сколько неуклюже. Характерный пример — гостиница на Садовой. Подражающая купеческим краснокирпичным особнякам ново-николаевской поры, но в неорганичных пропорциях и в неорганичном материале. Для ново-николаевского контекста здание слишком большое и высокое, а кладка — слишком выдающая наше время. Думаю, когда подход более творческий, а не прямолинейно имитационный, результат лучше и насыщеннее. То есть творческое сочетание современных технологий и форм с элементами старой архитектуры. Их диалог и симбиоз в едином объекте. Такая перекличка стилей, диалог времен. Это может красиво читаться — куда изысканнее, нежели буквальная имитация.

Старина ликвидная

— Исторический кластер, подобный кварталу в Иркутске, — насколько эта идея у нас жизнеспособна? Обо что она может споткнуться?

— Идея здравая, такой квартал необходим. Это новый туристический магнит, катализатор для малого бизнеса. Идея активно разрабатывается последние 5 лет. Но ковш экскаватора уже занесен, и сейчас судьба этого потенциального исторического кластера под большим вопросом — застройщики уже навострили уши. Увы, за последние полгода удалось лишь привлечь внимание общественности. Реальных шагов к воплощению представленной концепции пока не было. Начали разработку студенты НГАХА, а вот студенты Сибстрина довели его до технологичного состояния. Проект одобрен и на общественном уровне, и на строительном, насколько я знаю. Его и в минстрое уже представляли. Теперь необходима добрая воля власти, необходим источник финансирования. Сейчас власть повернулась пока не лицом, а боком: «А, ну да, хороший проект. Делайте».

А дальше что? А дальше ничего. Воля власти должна быть проявлена внятно. Да, финансирование будет внебюджетное, но внимание властей нужно. Тем более что Новосибирск попал в национальную программу по созданию и исторических кварталов. Там 13 или 14 городов. И Новосибирск в эту дюжину входит. Нужна решительность на уровне регионального руководства.

— Некоторые реально ценные здания у нас «пролетели мимо статуса» — кинотеатр «Металлист», школа на Мичурина. В 90-х на Станиславского снесли под высотку Дом пионеров (перед сносом он успел побыть рестораном «Россия»), который был сделан в редчайшем для наших краев «мавританском» ар-деко. Очевидно же, что ценностью для архитектурных гурманов эти здания обладали. Тем не менее их обнесли статусом. Что влияет на принятие таких решений?

— Ранее причиной обноса был просто недосмотр и неохватность наследия, его было еще просто много. С конца 90-х начали действовать шкурные интересы, в результате чего многие здания были выведены из реестра памятников, наложилось обнищание и малое финансирование. Ведь провести профессиональную экспертизу здания, доказать его архитектурную целостность, историческую ценность — все это стоит относительно больших денег. Теперь же, когда наследия почти нет, ко всему добавилась железная и финансово подкрепленная воля застройщика.

Еще один важный вопрос: вот мы кручинимся о сносе, а другой рукой планово рушим все пока живое. Например, весьма коварным фактором оказалась программа капремонта. Да, здания ремонтируются и обновляются, но ремонтируются они по принципу «Парикмахеру очень мешают ваши уши». То есть с ремонтируемых здания сбивается все «лишнее», усложняющее ремонт — карнизы (на улице Богдана Хмельницкого), балюстрады ограждений (у поликлиники на Авиастроителей), здания окрашиваются в неорганичные для их стиля цвета. А самое мерзкое — это сайдинг, который накладывают на здания 30-50-х. Красота падает перед голой функциональностью и дешевизной. При этом понятие «комплексная работа» в таком ремонте отсутствует: игнорируются придомовые территории, приобретенный культурный слой, не сохраняются курдонеры (которые, вообще-то являются частью архитектурного образа, как, например, у дома на Станиславского, 4).

Или возьмите такой наглядный пример, как реконструкция Красного проспекта. Ну скажите, зачем менять хорошие гранитные бордюры на бетонные? Где смысл? Освоить бюджет?

В общем, здесь тоже необходимо наводить порядок. Иначе такой капитальный ремонт нам не нужен — как тот хоккей из присказки Николая Озерова.

— Рядом с компетентными и профессиональными защитниками истории часто роятся и так называемые пассионарные дилетанты — энтузиасты бункера под Оперным, защитники любого шлакоблочного барака (на том лишь основании, что он построен до 1960-го) и т. п. Насколько эта публика является проблемной для профессионалов? Профессионалы от нее защищаются?

— Тут однозначных оценок нет. Есть такое понятие — «городские сумасшедшие». Я сам, наверное, такой. И все люди, увлеченные свои делом, с точки зрения других, сумасшедшие. И так в любом деле. Защищаться от них холодной академичной отстраненностью, пожалуй, не надо. Лучше попытаться использовать их энергию. Эти сумасшедшие энтузиасты хотя иногда и мешают в частностях, но в общем и целом они, скорее, положительная сила. Это такие люди-катализаторы. Они будят профессионалов, тормошат общество, привлекают к проблеме внимание. Это необходимо. А перегибы с бункером, бараками, с форсированным возрастом города, его избранностью и столичностью — в этом, по-моему, нет ничего страшного. Это, опять же, естественные издержки пассионарности. В итоге зерна так или иначе отделяются от плевел, и идет процесс общественной рефлексии, рождаются концепты сохранения исторической среды. Гораздо хуже и вреднее для города безразличие его жителей. «Моя хата с краю — ничего не знаю».

Профессия строителя всегда была уважаемой и хорошо оплачиваемой. Желательно, чтобы эти качества вернулись и в наше время. С праздником, друзья! Вы нужны городу, нужен ли город вам?..

Автор Игорь Смольников. Фото предоставлено К. Голодяевым