Имел ли место в прошлом году эффект импортозамещения?

Главный экономист Альфа-Банка Наталия Орлова полагает, что ответ оказался отрицательным.

— Мы, как и большинство других экспертов, ожидали, когда Росстат опубликует структуру ВВП по производству за 2015 г., чтобы понять, имел ли место в прошлом году эффект импортозамещения. К сожалению, ответ оказался отрицательным. Рост сельскохозяйственного сектора составил всего 3,1 % г/г, и его доля в ВВП сохраняется на уровне 3,5 %, что близко к 3,2 % в 2011-2014 гг. (все цифры в фиксированных ценах 2011 г.). Хотя российский импорт снизился на 42 % г/г в 2013-2015 гг., его продовольственная составляющая снизилась всего на 40% г/г, тогда как инвестиционная составляющая снизилась на 42-45% г/г, — отметила главный экономист Альфа-Банка Наталия Орлова.

По ее словам, ЦБ в ходе своей пресс-конференции две недели назад также дал иллюстрацию масштаба эффекта импортозамещения.

— Согласно данным регулятора, доля импорта в российском розничном потреблении снизилась до 38 % с 43-44 % в 2012-2013 гг. Хотя монетарные власти представили эти цифры как иллюстрацию постепенного импортозамещения, мы считаем это данные негативными. Эта цифра указывает на то, что сильное номинальное (на 46 % в реальном выражении) ослабление рубля на 57 % не смогло принести структурный сдвиг в реальном секторе. Несмотря на снижение импорта с $21,0 млрд в январе 2014 всего до $9,7 млрд в январе 2016 г., его доля в ВВП остается на уровне 21 % ВВП, то есть такой же как в 2011-2013 гг, — говорит аналитик.

Наталия Орлова уверена, что косвенной иллюстрацией слабого эффекта импортозамещения является высокий трансмиссионный эффект ослабления курса рубля в российские цены.

— Тогда как в 2014 г. мы ожидали, что трансмиссия достигнет 15-20 %, что соответствовало консенсус-прогнозу рынка, на практике этот эффект составил 35-40 %, по оценкам ЦБ. Хотя мы ожидали, что давление затрат будет уравновешено снижением маржи, высокий эффект переноса говорит о том, что многие компании переложили рост своих затрат на потребителей, что свидетельствует об их возможности диктовать свои условия несмотря на снижение спроса, — считает эксперт.

По мнению Наталии Орловой институт Гайдара показывает, что отсутствие российских аналогов негативно сказывается на процессе импортозамещения, подтверждая большой негативный эффект в результате спада инвестиций.

— Слабая чувствительность реального сектора к ослаблению рубля может быть связана с жесткими производственными цепочками. Согласно данным опроса института Гайдара, почти 60 % производителей объясняют невозможность запустить импортозамещение отсутствием российских аналогов. Даже если бы они были, препятствием для их использования может стать их низкое качество. К примеру, в машиностроении или металлургии более 40 % производителей сообщают о подобной проблеме. Таким образом, тот факт, что 70 % российских компаний используют иностранные сырье и полуфабрикаты (по данным Мирового банка) становится сильным негативным моментом в период ослабления рубля и не поддерживает идею о том, что эта зависимость от импорта поддерживает внутреннее производство, — говорит  аналитик.

По ее мнению,  сейчас главным камнем преткновения для стратегии локализации является нехватка инвестиционного капитала.

— Инвестиции снижаются с середины 2013 г. и упали на 7,6 % г/г в конце 2015 г. Несмотря на рост ценовой конкурентоспособности после девальвации, мы считаем, что восстановление роста инвестиций маловероятно, так как в прошлом это было вызвано сильным ускорением роста доходов домохозяйств. Сейчас же напротив население несет не себе большую часть экономических издержек кризиса, и такая среда не является подходящей для оживления инвестиционного роста,— отметила Наталия Орлова.

Наталия Орлова считает, что провал политики импортозамещения имеет два главных следствия для российской макрокартины.

— Профицит текущего счета, которое прогнозируется на уровне 3,5 % ВВП в этом году, имеет слабую базу: укрепление номинального курса рубля, вероятное в случае восстановления цены на нефть или снятия санкций, приведет к соответствующему росту импорта на фоне восстановления покупательной способности населения в иностранной валюте. Мы считаем такой сценарий наиболее рискованным для России: хотя рынок обеспокоен продолжающимся падением цен на нефть, мы считаем, что их резкий рост будет более вредоносным. Накопленная инфляция в 2014-2015 гг. составила 26 %; в случае восстановления цены на нефть до $80-90/барр. справедливая стоимость рубля составит 45-50/$, что нейтрализует благоприятный эффект предыдущего ослабления курса для экономики, — говорит она.

Кроме того, аналитик уверена, что отсутствие импортозамещения подтверждает высокий риск экономической стагнации и нам сложно поверить, что Минфину удастся избежать повышения социальных расходов в ближайшие два года.

— При том что социальные расходы (пенсии, социальные выплаты и зарплаты госсектору) — это 21 % ВВП, 40 млн пенсионеров и 18 млн госслужащих, мы считаем, что отсутствие коррекции к структуре ВВП просто указывает на то, что правительство должно будет компенсировать финансовые убытки домохозяйствам в 2014-2015 гг. Новость о том, что структура ВВП сильно не изменилась таким образом негативна для будущей бюджетной политики, — резюмирует эксперт.

Фото: Ростислав Нетисов