Кинопремьеры. Огромное небо — одно на двоих

Режиссер Александр Золотухин — ученик легендарного Александра Сокурова и сокурсник представителей кавказской волны Кантемира Балагова, Владимира Битокова, Киры Коваленко, которые в разное время тоже представляли свои премьеры в кинотеатре «Победа». Великолепную четверку объединяет, помимо следования эстетическим законам учителя, четкая гуманистическая повестка, несмотря на различие национальных корней. Главные герои фильма «Брат во всем» — чистокровные славяне, русые сероглазые близнецы. Им, курсантам летного училища, еще рано расставаться с юностью, как и проверяемому на прочность герою дебютного фильма Александра Золотухина «Мальчик русский», но обстоятельства требуют взросления и возмужания.

Братья внешне неотличимы, но разнятся в другом, на что намекают их имена. Одного зовут мужественным именем Андрей, другого нежным именем Митя. Один встречается с девушкой, а другой пристраивается сбоку припека. Один талантлив за штурвалом, другой теряет сознание в полете. Один сильнее в практике, другой в теории. «Из вас бы двух одного пилота слепить — цены бы ему не было», — говорит мудрый инструктор Батя, слуга царю, отец солдатам. Он ненамного старше курсантов, но опытен как педагог и как летчик. Умеет опускать с небес на землю и самолет, и наивных мечтателей: «Привыкайте быть самостоятельными. В кабине одно место пилота». Проблема в том, что «и разлучить нельзя, и вместе оставить».

Разлучить нельзя потому, что, как в той песне, им не жить друг без друга. Ведь среди всех привязанностей и любовей самые созависимые отношения — в близнецовой паре. Оставить вместе нельзя не только потому, что Андрея берут в летчики, а Митю списывают по состоянию здоровья. Андрей готов пожертвовать карьерой и уехать с Митей, но финал открыт — и неизвестно, что дальше. А потому, что…

Потому что единое целое перестает быть мобильным, подвижным, развивающимся организмом. Плечо ближнего делает тебя защищенным — и отнимает свободу. Неразрывная связь спасает от одиночества — и мешает быть личностью. Всецелая преданность оборачивается саморазрушительной жертвенностью. Упорство в достижении ложной цели чревато потерей собственного я. В сюжете личной жизни отразилась амбивалентность мира вообще: благие намерения ведут в ад. А небо…

Небо и манит, и низвергает. И возвышает, и убивает. Оно и прекрасно, и коварно. Беззащитные птицы, присвоившие небо, совершают  непреднамеренное взаимное убийство, врезаясь в самолет. Помнится, в «Ночном дозоре» ворона, распластавшаяся в кровавых брызгах на стекле иллюминатора, спровоцировала переворот пространства. Здесь их целые стаи носятся за бортом — искалеченный летчик на носилках доставлен в госпиталь. Открыт вопрос, кто сильнее: живая птица или человек, управляющий птицей металлической, из кабины которой…

Из кабины которой открываются неизведанные пространства.  Эффект присутствия поразительный — вместе с пилотом рвешь тучи в клочья, испытывая леденящий ужас и космический восторг; идешь на посадку, на физическом уровне ощущая, как свистящие шасси врезаются в бетон. Камере Андрея Найденова, использующего нестандартный формат кадра, подвластно раздвигать границы пространства, когда летишь, летишь, летишь в бесконечность. И сужать их до камерного кусочка вселенной, когда братья совершенно по-сокуровски сидят рядышком, чувствуя друг друга кожей, сдвинув головы и ограничив мир до присутствия в нем только себя.

В отличие от «Мальчика русского» с конкретикой Первой мировой войны, «Брат во всем» существует вне времени, благодаря чему становится истинно универсальной историей. При этом Александр Золотухин предельно реалистичен. Сын военного летчика, проведший детство в гарнизонах, он достоверен в деталях настолько, что приближается к стилистике документального кино. Съемки велись не в павильоне, а на военном аэродроме, в кадре представлена не бутафория, а реальная техника. Инструктора Батю играет действующий летчик ВКС РФ Михаил Клабуков, совершивший для фильма настоящие полеты. Дебютанты Николай и Сергей Журавлевы будто и не актеры, а попавшие в объектив скрытой камеры реальные близнецы. Эта точность, эта подлинность не противоречат романтической картине мира, а являются его неотъемлемой частью.

Режиссер сконструировал идиллический коллектив, где нет ни дедовщины, ни муштры, а присутствуют товарищеское наставничество и грамотные тренировки. Но и они тяжелы для братьев, не нюхавших пороху и даже табаку. Оружие им тоже не доводилось держать, в отличие от культового балабановского героя, для которого нажать на курок как плюнуть и на которого невольно намекает похожее название фильма. Модель такой армии родственна мечте героев о небе, предназначенном для мирной авиации. Когда речь заходит о возможном переходе со сверхскоростного на бомбардировщик, Митя идет в отказ.

В «Глубоких реках» Владимира Битокова — там да. Там тоже фигурировали братья, но точнее будет сказать «братки». В конфликте семей они жестко отстаивали свою выгоду, шли стенка на стенку с цепями и топорами, распалялись в звериной схватке. Младший, приехавший из города и втянутый в разборки, тихонько ретировался и огородами, огородами сбежал на вокзал. Трусоват, да. Но это самое разумное, что он мог сделать.

Вот и тут хочется заорать, пока не поздно: бегите, братцы, бегите, иначе попадете в переделку! Возвращайтесь, позвоните в дверь: «Мама, я дома!», но не так, как во втором фильме Владимира Битокова с одноименным названием. Там солдат пропал без вести, а мать отказывалась в это верить.

Близнецы Митя и Андрюша по сути — пушечное мясо, не способное грамотно воевать. Потомки «Мальчика русского», который стремился защищать Родину, а попал в мясорубку, не разбирающую, кто прав, кто виноват. Интеллигентные пилоты из отряда Сент-Экзюпери. Рефлексирующие в окопах юнцы Ремарка. Уязвимость каждого помножена на два. Их «ненормальность» не вписывается в агрессивную действительность, и это основной конфликт антимилитаристского фильма, где нет ни слова о войне.

В момент тихого откровения на невербальном уровне нарастает издалека тревожный гул. Он постепенно переходит в рев двигателя, становясь музыкой сфер. Специально аранжированные для фильма грандиозная прелюдия к «Золоту Рейна» Вагнера, проникновенная Третья симфония Брамса вшиты в ткань фильма с ювелирной точностью, как и Рахманинов в «Мальчике русском». И обостряется тоска от того, что в мире, находящемся по ту сторону экрана, разбивается все: самолет, идиллия, иллюзия, миф, надежда на мирное небо.