Непошлое

Отечественная кинокомедия — это словосочетание, переводящее зрительские органы чувств в режим пугливо-брезгливого ожидания. Мол, будет не смешно. В лучшем случае — конфузно, в худшем — тошнотворно. Этот рефлекс отечественная киноиндустрия воспитала лет за пятнадцать. Бесконечными «елками», такими же бескрайними приключениями четырех папиков аденомного возраста и, конечно же, беспощадной продукцией от резидентов «Камеди Клаба».

Так что, идя на каждый новый фильм с жанровой маркировкой «комедия», наш зритель готовится к худшему. Дескать, покажите нам новые бездны юмора, только не слишком мучайте.

Однако новинка, показанная 20 октября в ЦКиО «Победа», из цепочки предощущений вырвалась сразу — снята она Михаилом Сегалом, который до того на ниве классических ситуативных комедий себя не заявлял. Его стихия — это «антипопосовые» клипы для групп «Сплин» и «Би-2» и арт-хаусное кино. По крайней мере критики его так атрибутируют. Хотя даже в арт-хаусной ипостаси Михаил Сегал выделяется членораздельностью повествования. Его фильмы какие-то звонко-упругие, без обычной для этого сегмента вязкой «тарковщины». Видимо, потому что он еще и сценарист, и книжный литератор. То есть навыками рассказчика владеет лучше, чем товарищи по стилевой страте. У которых, как известно, «сюжет не главное, я ж вам о чу-у-увствах».

И его новейшее детище — как раз о товарищах по этой самой страте. О мире концептуального театра, о столичной богеме, взыскующей высот и глубин. Название очень намекающее — «Глубже!» — это же почти как имя федеральной сети универсамов. Оно тоже побуждающее и с восклицательным знаком. Получилось действительно ярко. И вкусно. И терпко.

Жанр — не то что бы сатира в чистом виде, но довольно пряный «портретный» юмор с узнаваемыми прототипами и цитатными базами.

По зачину это воспринимается как история о вреде изнуряющего перфекционизма. Итак, жил-был режиссер Роман (Александр Паль), работавший в Главном Театра Страны (в альтернативной России фильма это официальный бренд — «ГТС»). Режиссерская кропотливость так расшатала коммерческий график театра, что Романа в итоге уволили. А потом уволили еще по многу раз. В последний — из театрального кружка Дома детского творчества, где он изводил малышей-первоклашек анализом мотиваций Волка и Красной Шапочки.

Режиссер Рома настолько пылок в своей творческой самоуглубленности, что карьерные беды его выглядят предсказуемыми и даже вполне заслуженными. «Я кино не смотрю. Почти. Только фильмы про Холокост», — вот с такими суждениями юноша. В общем, Михаил Сегал весьма тонко прошелся по маниям и поведенческим клише этнокультурной группы, доминирующей в сфере хорошо оплачиваемых изящных искусств. Группа, может быть, даже обидится. Когда дойдет.

Так бы и сгинул режиссер Рома у пыльного подножия Парнаса, не подбери его обносившееся и весьма уже истощенное тельце однокурсник по «Щуке». Слегка подкормленного и взбодренного Романа товарищ пристроил к деликатному делу — к режиссуре фильмов э-э-э… повышенной лиричности. Где героев мало, слов мало, интрига проста, зато много возвратно-поступательных движений.

Однако Роман, оказавшись пред столь немудрящим фронтом работ, подошел к предмету со всей своей вдумчивостью. Разбирал эго героев (их там всего-то по две штуки!), анализировал мотивации и подтексты. Требовал глубины вживания. Мол, глубже, еще глубже! Это побуждение, ставшее картине именем, своим шрифтовым дизайном напоминает один самобытный интернетовский ресурс. Впрочем, то, что в итоге получилось у режиссера Ромы, — это уже не совсем тамошний контент, а небывалый арт-феномен — порнуха с чеховскими глубинами психологизма.

В результате на это диво дивное и чудо нежданное подсела сначала вся Россия, а потом и вся планета этой киношной вселенной. И режиссер Роман проснулся знаменитым. Одухотворенная порнуха даже затмила нефть и газ в экспортном потоке, и режиссер Роман Петрович дорос аж до государева человека.

Вот тут, дорогой зритель, фиг в кармане не ждите — государя этой киношной России играет Игорь Угольников — и ни на кого из реальных российских правителей он не похож. Ни «шта-а-а», ни «буду краток» — никакой лобовой пародийности.

Наличие Игоря Угольникова в творческом составе — это, к слову, маркер. Во-первых, он не склонен к фиго-карманному памфлетизму. Во-вторых, его актерская техника посильнее будет, чем у всех, кто до того олицетворял собирательное понятие «новейшая российская комедия». Актерский состав у Михаила Сегала вообще подобран отлично. Никого из «Камеди Клаба». Никого из «Квартета И». Нет Реввы. Нет Светлакова. Нет Нагиева. И (та-дам, фанфары!) даже нет Петрова. Нет Петрова, Наташ! Честно! Еще раз: В ЭТОМ ФИЛЬМЕ НЕТ ПЕТРОВА!!! Есть Антон Лапенко в роли заклятого врага главного героя, но Лапенко еще никого утомить не успел.

Более того, Сегал приспособил к делу даже скромный потенциал тех странных звезд, чья звездность, скажем так, обусловлена не профессиональными достижениями, а чем-то иным, неведомым нам, смертным…

Есть, к примеру, такой актер Игорь Верник. Своим актерским мастерством он славится примерно в том же ключе, что и певица Бузова вокалом. Игорь Верник творит образы, не снимая с лица улыбку, не мигая ковбойским прищуром глаз. В Рунете Верник уже такой же самоценный мем, как Чак Норис. Не скажу, что Верник даже спит в своей улыбке. Ибо Игорь Верник, кажется, вообще не спит. И не ест. Рунет долго и жарко спорит над природой Игоря Верника: родил ли его «Скайнет», понаехал он с планеты Шелезяка, а может, он безобидный беглец с витрины универмага, пожелавший немного побродить среди мясных человеков.

Сегал в техпаспорте этого одиозного создания разбираться не стал, а просто обратил анроидную актерскую технику Верника на пользу дела. Залез в настройки изделия, отключил режим «улыбка 24/7» и нахлобучил черный, блестящий, невсамделишный, будто и впрямь с манекена, паричок. Итоговый образ — беспощадно-старательный советник президента — получился с настолько урфин-джюсовским колоритом, что одновременно становится и страшно, и смешно. Впрочем, даже такие образы раскаленную «политоту» не создают.

Фильм изящно балансирует на проволоке ситуативного юмора — этакая утонченная вариация «Ширли-мырли», посвященная московскому бомонду. «Ну, это как Тарковский, только интересно» — такими шутками Сегал мило кольнул коллег повышенной духовности, которые ему во вгиковской юности, видимо, немало крови попортили.

Пожалуй, в российском кино- и театральном сообществе вообще не было столь забавного корпоративного автопортрета — самопародии, где терпкая ирония не становится злым сарказмом, а обильные портретные «пасхалки» понятны не только людям своего круга, но и зрителям. Ведь рассказы киномира о самом себе часто грешат именно самозацикленностью — герметичностью шуток, их прицельной мстительностью, общим духом капустника, который для взгляда извне непригоден. Последний из лучших образцов — это «Тупой жирный заяц» 2007-го, от бывшего новосибирца Славы Росса. А все что до «Зайца» и вплоть до «Глубже!» — это, увы, было в стиле «для себя и про себя».

Михаил Сегал «капустный привкус» в фильм не пустил. И пошлость, кстати, тоже не пустил. Несмотря на то, что фильм, казалось бы, посвящен творческой кухне специфичной отрасли. Несмотря на толстый намек в дизайне титров. И да, там случился хэппи-энд. Полновесный лирический хэппи-энд. И пушистые песни Стинга, звучавшие перед показом, как оказалось, вполне в строку. Словом, все как в старом анекдоте про наивную даму, посмотревшую порно: «А они в конце поженятся?». Так вот, они-таки поженились!

Фото: пресс-служба ЦКиО «Победа»