Новосибирец на Северном полюсе: от города до холода

Школьник Кирилл Матухно из Новосибирска в 2015 году стал единственным из Сибири участником похода на Северный полюс.
3 сентября этого года Новосибирск станет первым городом России, где откроется выставка фотографий экспедиции.
Пока же Кирилл рассказал нашей редакции — как там без нас на Северном полюсе, встретил ли он медведя и как во сне перемещался на 16 километров.

Самый частый вопрос, который задавали мне после путешествия на Северный полюс— про медведей и про холод. Ещё некоторые говорят: «Ого, ты был на Северном полюсе — круто!».

А некоторые: «Там же холодно! Ты совсем что ли!?»

— Кирилл, как так получилось, что ты попал на Северный полюс?

— Я занимаюсь туризмом уже со второго класса. Перед очередными соревнованиями в начале февраля этого года мы заехали в Федерацию туризма в Новосибирске, и секретарь маршрутно-квалификационной комиссии предложила участвовать в конкурсе на место в учебно-тренировочных сборах в Карелию, на основании которых потом выбирали участников экспедиции на Северный полюс. Нужно было отправить анкету и ждать результатов. Всего было около 300 анкет по всей России. Из них выбрали 42 самые лучшие. И этих людей отправили в Карелию на учебно-тренировочные сборы на десять дней.

— Из Новосибирска ты один, получается, прошёл отбор?

— Да. Из всей Сибири один.

— А по каким критериям отбирают участников?

— Каждый год по-разному. В этом году выбирали тех, кто участвовал, даже не просто участвовал, а побеждал в школьных олимпиадах регионального и федерального уровня по разным предметам. У меня вот была такая победа за сочинение по литературе на всероссийском конкурсе.

— Подожди. Сочинение? А физическая подготовка…?!

— Я много занимаюсь спортом, да. Мне это больше интересно. Физическая подготовка тоже, кончено, учитывалась. Необходимым условием было участие в «Лыжне России». У меня участия в ней не было. Вместо этого — третье место в российских соревнованиях по спортивному туризму на лыжных дистанциях. Ещё для того, чтобы пройти отбор, нужно было ранее участвовать в походе первой категории сложности, а у меня было участие в походе второй категории сложности — это выше (в прошлом году мы ходили в Хакасию). Также нужно было написать дневник — будто мы уже на Северном полюсе, уже идём… Рассказать о тех, кто тебя окружает, о руководителях. Конечно, часть информации из интернета брали, как без этого. Ну и сами придумывали. Иногда я опирался на книгу «Четыре товарища» Кренкеля. Эта книга описывает экспедицию 1939 года, когда полярники просто в слепую садились на Северный полюс на самолёте и там организовывали лагерь. Дрейфовали почти целый год.

— Описанное тобой в дневнике представление совпало с тем, что было в походе?

— Да, совпало практически полностью.

— А что было описано и что происходило? Как это, когда ты однажды встаёшь утром и собираешься на Северный полюс. Что дальше?

—В Карелию прибыло 42 человека из 300, в Москву на сборы перед Северным полюсом — оставшиеся после всех отборов — семь человек. Оформили загранпаспорта, потому что надо было лететь через Норвежский архипелаг (Шпицберген). На сборах мы расфасовывали продукты, у каждого было восемь рационов. Рацион — набор продуктов на один день, то есть мы шли семь дней (и один рацион запасной); учились собирать палатку на скорость (это, наверно, помогло, хотя в зале на тренировках мы собирали её за три с половиной минуты, а на Северном полюсе — меньше, чем за 20 минут не получалось, потому что там ветер дуги гнёт; учились плавать в гидрокостюмах, так как если вдруг полынья — её обойти не получится, придётся переплывать. Полыней не было, но всё равно было интересно учиться в этих костюмах. В них ведь невозможно утонуть! Представьте, на тебе куча одежды тёплой, а сверху ещё костюм, и чтобы уйти под воду, нужно постараться.

— А потом, наконец, после сборов полетели на Северный полюс?

— Да, потом полетели на самолёте. Сначала на Шпицберген. Дальше — нас другим самолётом закинули на дрейфующую станцию «Барнео», и оттуда вертолётом — за 110 км от Северного полюса. То есть на начало старта.

— А дальше на лыжах?! Семь дней?

— Да. Просто на лыжах. С волокушами. Ну не совсем семь. У нас был переход только два или три часа, то есть 6 дней полных.

— А какая-то другая техника была подстраховочная? Если лыжи сломаются…

— Нет. Только лыжи. Брали запасные лыжи по три пары (да и то, всего у трёх человек сломалось по одной «лыжине»), а палок так штук 20 брали запасных, так что…

— Идти вам нужно было прям до Северного полюса?

— Да, нам нужно было дойти на Северный полюс. Нас закидывают за сто километров — это ровно один градус, по градусной сетке (по карте), и вот этот один градус мы идём.

— Кто-то подстраховывает это всё? Всё-таки школьники же идут.

— Нет, школьники, но восьмой раз же уже такая экспедиция проходит, и ничего ещё не случалось. Руководители опытные, и, я думаю, этого достаточно. Они нас научили всему. Например, что делать, если медведь. Говорят, медведь оценивает всех по росту. Если забраться на торос, он увидит, что ты высокий и уйдёт. Один раз НТВ-шники ходили с такой экспедицией и снимали фильм «Арктика. Огонь», и девочка там рассказывала свой сон, будто она спит, и под палаткой льды расходятся, и она одна остаётся. Такого тоже не было (улыбается). Это в принципе невозможно. Палатка стоит на ледоколах вкрученных, поэтому чтобы льды разошлись нужен очень сильный ветер,

— И всё-таки задам самый частый вопрос. Медведей видели?

– Нет, медведей не видели. Полыней больших тоже не было. Были те, которые можно обходить. Это, конечно, грустно по части воспоминаний, но удобно по части прохождения, потому что нас было 13 человек (7 детей и 6 взрослых, а костюмов было всего три), и у нас даже 50 метров переправы через полынью заняло бы часа два, не меньше.

— Ты говоришь, что по части воспоминаний грустно, что не было таких экстремальных моментов, как полынья, например? А чем тебе больше всего запомнилось путешествие на Северный полюс?

—Атмосфера. Во-первых, люди интересные. Все ровесники и одинакового интеллектуального уровня. Во-вторых, погода. В это время (в апреле) там классно. Температура была минус 15 в среднем. Только в первый день — минус 31, но потом потеплело. Хотя там очень сильный ветер, нас сносило маленько. На 16 км каждую ночь… За восемь часов то есть. Уже с четвёртого дня или с пятого мы шли не ровно на полюс, а угол в 30 градусов со стороны взяли, и это, получается, самый короткий путь — мы идём в сторону, а нас сносит. Но за день, конечно, не так, как за ночь.

Ещё запомнились пейзажи… Там лёд прям голубой. Голубой почти, как эта скамейка (мы сидим на скамейке ярко голубого, почти синего цвета — прим. редакции). Серый лёд — это старый. Мы как-то шли через огромный торос и видели огромную глыбу льда. Там внизу лёд был серый, как у нас в городе, а сверху — голубой. Голубой он из-за соли. Снег там тоже солёный. Но не весь. Сантиметров 10-15 сверху — нормальный. Вот его и топили на воду.

— А что ели?

 Ели продукты сублимированные.

— Как космонавты?

— Да. Кашу гречневую, рис, мясо, креветки, свёклу, творог сублимированный, хотя его никто не ел почти, только три человека, потому что на вкус он просто ужасный! И то те, кто его ели, целую шоколадку в него добавляли и халву — тогда ещё нормально. Кроме сублимированных продуктов мы тащили с собой три огромных кулича — потому что Пасха в это время была — надо ж было отметить! Ещё сосиски. И 80 яиц. Точнее 79, так как одно мы по дороге на Северный полюс разбили. По утрам, например, делали яичницу.

— А что в поездке было самого ужасного, кроме творога сублимированного?

—Ой.. Самое ужасное — это когда мы подходили к полюсу, оставалось метров 150. А нам говорят: «Всё, останавливаемся, достаём флаги. Сейчас вас будут снимать!». Оператор выходит вперёд.

И вот, значит, мы флаги на лыжные палки прицепили и с ними идём, на одну палку опираемся, на другой — флаг. Нас сдувает, палочка работает, как парашют — ещё сильнее сдувает! Ветер в лицо, неба не видно! И вроде вот, пришли. А нам снова: «Нет, так не пойдёт, на фотографиях видны ваши следы», — говорят. — Ещё раз тоже самое—переснимать будем!» И мы снова…с флагами. Подходим к Северному полюсу, а нас фотографируют.

— Ну так, последний бой…!

— Да. Точно уж. И потом уже, когда пришли на Северный полюс, легли спать — проснулись, а нас опять за 17-18 км унесло. Прилетели журналисты и опять фотографируют: так и так. Уже хочется домой. Но нет…!

— В общем, журналисты вам испортили всю романтику?

— Их просто было слишком много. Романтику тихого отъезда, так сказать, испортили.

— А вообще, цель поездки для тебя, например, в чём была? Что такое экстремальное путешествие для тебя? Воспитание сил? Или, может, та же романтика?

— Отчасти да. Проверить свои силы. Проверить — только у нас ли так холодно или там всё же холоднее. Если холоднее — то пройду ли это я? Если пройду, то здесь уже в соревнованиях и походах мне будет психологически проще. Это просто интересно. Отчасти и романтика.

— Для самого себя всё получилось? Проверил себя? Там холоднее?

— Скажем так, у нас бывает холоднее, но такого сильного ветра, как на Северном полюсе, я нигде ещё не видел. Сложность в походах поэтому будет примерно одинаковая: что у нас, что там.

— Когда ты уже увидел Северный полюс и поход закончился, какие ощущения были?

— Пока летел в самолете от Шпицбергена до Москвы думал: «Ну вот, всё хорошо, сходил, замечательно, теперь хочу домой», но вот мы прибыли в Шереметьево, нас встретили, поздравили, а на обратном пути каждый из нас думал: «Сейчас бы вернуться и ещё сто километров пройти!» Домой тоже приехал в Новосибирск и думаю: «Так всё надо учиться!», а спать ложусь и думаю, как же всё-таки там было классно…

В июне Кириллу исполнилось 18. Он поступил в НГТУ на механико-технологический факультет. Говорит, что заниматься туристической-походной деятельностью продолжит и далее. Собирается на Южный полюс. 

— А как без этого. Путешествие — это же самое интересное, — замечает он.

Фото: Мария Тищенко; Анатолий Жданов (ИД «Коммерсант») и личный архив Кирилла Матухно

Валерия Куц