Октябрь в новосибирской сфере визуальных искусств выдался отчетливо французским: в художественном музее — выставка литографий Тулуз-Лотрека, в театре кукол — Франция в театральном воплощении. Не в кукольном, а именно в театральном — потому что в новейшей постановке театра «Собака Пес» куклы и актеры-кукловоды абсолютно паритетны меж собой.
Современный театр кукол мало-помалу приучил зрителей к тому, что кукловод может не прятаться за ширмой, не зашиваться в черное трико, дабы слиться с задником, а быть на сцене во всем актерском естестве. И живость управляемой им куклы от этого не исчезнет.
Некоторое замешательство это причиняет, пожалуй, самым маленьким зрителям — тем, кому по 3-4 года. От них — да, типичная реакция в стиле «Ой, а тетю видно, она не спряталась». Впрочем, для малышей кукольный театр — часть большого Мира Игры, потому даже их зримость «теть» и «дядь» не слишком уж огорчает. К тому же «Собака Пес» — зрелище, адресованное детям чуть постарше — тем, кому 7-10 лет. В этом возрасте ребенок уже способен воспринимать не только зрелища с гэгами и трюками, но и достаточно неспешные, повествовательные сюжеты, где диалог главнее нарочитых сценографических чудес. А «Собака Пес» — это как раз кукольный роман. К слову, литературность манеры досталась спектаклю по праву рождения: он — сценическое переложение одноименной книги Даниэля Пеннака, которая во Франции уже числится детской классикой.
Книга эта яркая, необычная, написанная простым, безыскусным, но цепким к деталям языком — примерно таким, каким мыслят дети. И на эту детскую безыскусность, похоже, попадались сценические интерпретаторы: так, в Красноярском театре кукол пеннаковский мир сделали отчетливо «лялечным», игрушечным. Огромные глаза, милые округлые мордочки кукол, сплошной кавай и ми-ми-ми. Ловушка, думается, еще и в самом русском когнитиве: если в английском мире игровые и театральные куклы разделены на doll и puppet, то у нас все под одним словом «кукла». От кукольного театра неискушенный зритель ждет уютной игрушечности, необременительной красивой ненастоящести. В Красноярске, например, так и обошлись — игрушечно, мило, ярко. Чем дали Новосибирску опять ввернуть свое весомое словцо в споре двух сибирских мегаполисов.
И Новосибирск своего не упустил: в здешней интерпретации «Собака Пес» получился более изысканным и очень-очень французским.
Впрочем, этот результат объективен: у нас этот спектакль поставил Ролан Боннин — русскоязычный, но абсолютно «всамделишный» француз, для которого «Собака Пес» — такая же книга детства, как для нас купринский «Белый пудель» или чеховская «Каштанка». Потому, наверное, и получилось от души и с обилием нюансов, а не так отстраненно кавайно, как у предшественников из Красноярска.
«Нюанс» — тоже, кстати, словцо французское. И в творении Ролана Боннина концентрация нюансов буквально гурманская. История злоключений бездомного песика по имени Пес — это настоящее визуалистское пиршество, где драматизм сюжета уравновешен скрупулезной деталировкой кукольного мира. В этом мире есть на что посмотреть: на сцене живет та Франция, которую титульные зрители спектакля не видели никогда. Зато она знакома их бабушкам и дедушкам — тем, кому сейчас 45-55 лет. Это они играли в Фантомаса в панельных дворах, это им рыдалось и сопливилось в финале фильма «Профессионал», это они мечтали купить папу в лубянском «Детском Мире» по лайфхаку из фильма «Игрушка». В этой Франции лавочки еще не вытеснены «Волмартом» (да ладно, они в ту пору даже их же родным «Ашаном» еще не вытеснены), в этой Франции мчат к Лазурному берегу бирюзовые хипповозки-минивэны «Фольксваген», девочки носят невинные платьица в горошек и не сомневаются в своем гендере.
Не утрачивая кукольных пропорций, персонажи обладают абсолютной, чуть гротескной антропологической точностью: будто смотришь на живых французов 1977 года и каким-то чудом понимаешь их французский язык. Это плоды художнического мастерства Анны Бердниковой, актерской лихости и, разумеется, режиссуры Ролана Боннина. В общем, французская булка в этом мире хрустит куда убедительнее, чем в неуклюжей отечественной песне из 90-х. И даже чем в русском издании книги Пеннака — там иллюстрации скупые, холодные и абсолютно не эмпатичные. Видимо, художник не часто вспоминал, что иллюстрирует книжку для детей 6-10 лет…
Сюжету такая визуальная скрупулезность очень к лицу. Ведь это типичный для французской литературной традиции «роман сиротства». Почти как «Без семьи» Гектора Мало или «Милый чертенок» Сегюр-Ростопчиной. Только вместо мальчика Рэми — не менее эмпатичный бездомный песик, чья малая родина — свалка на окраине Ниццы. Сначала именуемый Малыш, а потом — Пес. Ну да, Пес. Так его назвала обретенная хозяйка — восьмилетняя девочка Пом. Этот счастливый билет песик выхватил в первой четверти повествования, отчего зритель поопытнее тут же насторожится: таких скороспелых хэппи-эндов не бывает, это «ж-ж-ж» неспроста.
И не ошибется. Потому что маленькие девочки в большинстве своем — такие себе хозяйки для собак (и для кошек тоже). Тут сюжет делает весьма жесткий дрифт-разворот. Не то чтобы Пеннак что-то имеет конкретно против восьмилетних девочек. Просто он реалист. И знает возрастные нюансы психологии. И в курсе, что пылкое «Ма-а-ам, па-а-ап, давай возьмем соба-а-ачку, ну пожалуйста-пожалста-пожалста-а-а…» вскоре сменится разочарованием. Потому что, оказывается, с миленькой собачкой надо гулять дважды в день (да, и в дождь тоже), для поддержания милоты ее нужно вычесывать и мыть, а еще у собак (вот же блин!) тоже есть свой эмоциональный график. И постоянно играть они не готовы.
В общем, разочаровавшись, Пом решила, что ее прежний любимец-питомец — тряпичный лев Лео — он-то попрактичнее будет. Выгуливать не надо, не ест, не какает, для тисканья пригоден 24/7 и вообще по всем статьям крутейший бусенька. В этом возрасте не все дети осмысляют принципиальную разницу между любимой игрушкой и живым питомцем — Ролан Боннин вслед за Пеннаком показывает это и наглядно, и без мизантропии.
Недоумевающий и взревновавший Пес среагировал предсказуемо — дескать, как эта тушка с синтепоном может быть лучше собаки? — и соперника-разлучника порвал, как Тузик тряпку (что в данном случае никакая не идиома, а конкретика). Реакция девочки была бурной и отнюдь не в пользу собаки. После чего в истории Пса следует еще долгая череда событий и знакомств, по итогам которой каждому предстоит выучить свои уроки. Собаке — сделать выбор между миром людей и миром полудикой природы задворок и окраин, где человек — в лучшем случае объект опасливого дистанционного наблюдения, а чаще — враг. Девочке Пом — быстро и болезненно повзрослеть душой. Родителям Пом — научиться воспринимать дочь не сокровищем-имуществом, не драгоценной куколкой, а личностью. Хэппи-энд тут вытачивается из повествования кропотливо и неспешно — без обещаний, что он вообще будет. Для детей помладше этот процесс нелегок (на премьере в момент особо жесткого предательства со стороны людей у одного из пятилетних зрителей случился очень громкий катарсис с ревом), да и у взрослых сердце екнет неоднократно. Почти как на давнем-давнем киносеансе. В далеком и уютном мире, где в «Победе» еще жесткие, грохочущие сиденья из рыжего бакелита, а твои ноги в «корсовских» сандаликах еще не достают до пола.
Фото Виктора Дмитриева
Накануне Нового года по просьбе Infopro54 эксперты из разных отраслей экономки проанализировали ключевые итоги прошедшего…
Также у него обнаружили перелом ноги
Теперь подписчики могут официально ссылаться на его страницы
До конца года будут установлены еще 24 камеры
Вместимость учебных площадей вуза увеличится на четверть
Дети будут учиться разрабатывать новые вкусы продуктов