Тоже наше все

Владимир Высоцкий — личность, чья посмертная жизнь по насыщенности не уступает биологической. С того лета 1980-го у этой фигуры столько миссий и оттенков, что хватит на несколько биографий. И столько же оттенков народной любви. Среди которых есть и такие «любови», что похуже ненависти будут. Это и истеричное, почти с замесом эзотерики-некромантии, обожание поздних 80-х. Это и чопорная лакировка 90-х — когда Высоцкий превратился в заочного собеседника Оксаны Пушкиной, в персонажа фанфика «Volodya + Marina», адресованного читательницам толстых дамских журналов. И попытка либералов превратить Высоцкого в «поющего Сахарова».  И, наконец, совершенно особый феномен — «клуб друзей Высоцкого» — чудо, сокрушившее каноны логики, арифметики и демографии. Ибо, чтобы обеспечить именно такое количество социальных связей, уже годовалый Вова Высоцкий должен был бы предаваться суровой мужской дружбе в режиме 24/7, не отвлекаясь на сон, еду, погремушки и прочие ребячества.

Сам Высоцкий в своих поэмах под гитару (а это ведь не просто песни, а именно поэтическое повествование с сюжетами и героями) создал столько вселенных и персонажей, что самые доверчивые из слушателей всерьез путались — где там автор, где герой. И в сознании доинтернетовских поколений водился причудливый фантом поэта: он и шахтер, и альпинист, и дальнобойщик, и зэк. Находились даже те, кто с ним, с Семенычем, на фронте вместе воевал, свято веря в натуральность своего фантазма — настолько магически натурален был Высоцкий в песенном нарративе.

Потому каждый, кто устраивает памятный концерт в честь этого огромного поэта, рискует уже «на берегу». Или забрести в мраморную колоннаду академизма, подавая материал с отстраненным консерваторским почтением, или увлечься копированием авторской манеры.

Это, кстати, детская болезнь многих интерпретаторов: поем «из Цоя» — щурим глаза и выпячиваем нижнюю  губу, поем тексты Высоцкого — включаем стр-р-расть, хр-р-рип и тельняшку р-р-р-рвем.

У этого феномена даже есть полуофициальное название — синдром Джигурды. В честь главного носителя. А Высоцкий — трудный и не любящий амикошонства. От неумелого или бездушного интерпретатора его мир ускользает с кошачьей уклончивостью.

Тем ярче удачные «транскрипции». Одна из таких, новейших — концерт «Прерванный полет», прошедший в зале школы №51 на жилмассиве «Стрижи».

На культурной карте Новосибирска эта локация — одна из новейших. И заведомо созданная на вырост — чтобы быть ядром не только школьной жизни, но и первоосновой яркого и разнообразного арт-сообщества.  На концерте в честь Высоцкого это разнообразие олицетворялось очень рельефно — от грандов сибирской музыкальной жизни (солистов НОВАТа, солистов ансамбля Сибирского округа Войск национальной гвардии, вокального ансамбля Павла Шаромова) до учеников вокальной школы «ВГолосе».

Такая стилевая многоликость позволила подать тесты Высоцкого в новых тональностях, дала новые оттенки словам (а творчество Высоцкого упоительно словесно, «филологично» — в нынешнем упрощенном мире рэп-речевок это ощущается особенно остро). И да, синдрома Джигурды не было. Ни всхрипа, ни вскрика. Оно и не нужно было. Так, например, песне «Парус» виртуозное вокальное барокко Исаака Нуразяна было не менее к лицу, чем кровоточивший надрыв авторской версии. А в фольклорной многоголосой подаче «Баньки по-белому» от ансамбля Павла Шаромова были видны и снежные акварели «северов» и их же свинцовые тени.

Кстати, юные участники концерта рядом с мастерами выглядели органично и без робости. Не было эффекта «песен с табуретки» — ну, помните, как бывает, когда бутуз-дошкольник выводит «Лав ми тендер, лав ми свит», старательно тараща глаза на умиленных зрителей и не понимая, о чем поет. Дети из школы «ВГолосе», напротив, пели именно осмысленно. Они явно бывали в мирах Высоцкого.

— Эти тексты требуют проникновения — говорит Карен Мовсесян, — Потому мы наших юных коллег, наших учеников «погружали» в мир песен, побуждали вникать в его оттенки Высоцкий — это именно литература, именно поэзия. Большая литература, положенная на музыку. И в канве концерта мы старались подчеркнуть именно литературность Высоцкого, показать его как творца миров. К слову, по ходу работы стала чуть понятнее и эта магия повествования, заставлявшая людей видеть в героях песен своих знакомых, родных и даже себя. Высоцкий — поэт, которому помогало его актерское «я», помогал актерский навык вживания. Высоцкий — это поэт, писавший по системе Станиславского. По-моему, это уникальное явление и уникальный принцип.

Еще один сильный аспект концерта в «Стрижах» — небанальная компоновка. Не секрет, что в наследии Высоцкого много «запетого» материала — песен, изнуренных радио-ротациями в обойме с группой «Воровайки» и Шуфутинским, песен, измученных цитированием в эпиграфах и риторических возгласах.  Ольга Лазарева, режиссер-постановщик «Прерванного полета», напротив, выстроила для континента Высоцкого оригинальную топографию — включив в обойму песни, не истертые ротациями. И даже редкие, экзотичные. Например, песню Алисы, исполненную Дарьей Шуваловой, солисткой НОВАТа и лауреатом премии.

Песня эта — отблеск чуда, которое «сделало детство» поколению 70-х. В новогодье 1977-78 годов в музыкальных магазинах появился двухдисковый альбом мюзикла «Алиса в Стране чудес» — интерпретация знаменитой сказки-парадокса, целиком написанная Владимиром Высоцким. Вряд ли многие из 5-10-летних слушателей знали, кто он такой, но ощущение магии было ровно то же, что и от сказок Пушкина.

— Нам пришлось всей творческой командой поуговаривать Дарью на исполнение песни Алисы, — вспоминает Карен Мовсесян. — Но теперь ясно, что не зря. Этот номер отлично влился в образную логику концерта. Для многих это яркая вспышка из советского детства. Знак того, что Высоцкий у каждого свой, что его миры проницаемы и для умудренного человека, и для маленького ребенка. В этом он очень похож на Пушкина. Высоцкий Пушкину не копия, не дубль, но он ему совершенно соразмерен. Получается, что все, кто старше сорока, застали в этом мире настоящего классика. Помните, серия книжная такая была  — «Классики и современники». И Высоцкий — словно олицетворение этой формулы. Уже классик. Но все еще современник.

Фото предоставлено организаторами концерта