В обществе сформировался очень глубокий уровень психологической усталости

— Сергей Александрович, на ваш взгляд, с какими вызовами Россия может столкнуться в 2021 году?

— Ключевой вызов — общемировой. Фраза о том, что «мир никогда не будет прежним» настолько банальна, что мы не обращаем на нее внимание. Хотя это будет одна из основных проблем 2021 года. Согласившись с идеей о том, что мир не будет прежним, мы начнем — кто-то аккуратно, а кто-то не очень — искать форматы этого самого нового мира. С точки зрения безопасности, социального дистанцирования и т.д. Это будет довольно сильно влиять на каждого из нас персонально, ведь мы до сих пор живем в состоянии неопределенности и не понимаем, как происходящее будет влиять на наши планы, на жизнь нашей семьи, на нас самих. Нужны ли будут какие-то новые форматы прививок? Можно ли будет перемещаться исключительно имея электронный паспорт здоровья или нет? Вернемся ли мы в формат привычного социального общения или это давление будет продолжаться, и форматы взаимодействия совершенно изменятся?

— А если рассмотреть вызовы менее глобально: с точки зрения общества, экономики, политики, социальных вопросов?

— С точки зрения общества самый очевидный вызов 2021 года — это последствия 2020 года, пандемии, а также очень серьезный и глубокий уровень психологической усталости. Мы с этим не сталкивались с конца 90-х годов прошлого века. Люди устали жить в ситуации крайней степени психологической неустойчивости в течение всего 2020 года: бояться за себя, бояться выходить из квартиры, бояться за своих старших родственников, за то, что происходит с экономикой и т.д. В этой ситуации мы продолжаем жить и в 2021 году, и какими в итоге будут последствия этой усталости — прогнозировать довольно сложно. Не знаю, как мы будем из этого выходить и какие формы это примет.

С точки зрения экономики мы пережили достаточно сложный год, и, думаю, 2021-й лучшим не будет. Мы являемся частью мировой экономики. Она будет постепенно приходить в себя, в новое состояние и равновесие, и тут возникает еще один вызов: готовы ли российская экономика и общество принять то, что принято называть платформенной экономикой, прежде всего — предлагаемые этой экономикой новые стандарты труда, свободы выбора форм занятости. Как показывает практика 2020 года, мы продемонстрировали высокую степень адаптивности и готовности к восприятию изменений в условиях агрессивной среды. Мы и так шли в сторону этих форматов, но 2020 год заставил нас перепрыгнуть в новую реальность. Сейчас совершенно очевидно, что меняется значимость, востребованность и престижность знаний и умений, что будут уходить отжившие себя профессии и формы трудовых отношений, будет изменяться наполнение целых отраслей. Изменения на рынке труда ожидаются колоссальные, и они станут происходить уже в течение 2021 года. Именно это — системные изменения форматов организации труда — главный рубеж года, который экономики-победители преодолеют, а аутсайдеры останутся в прошлом.

С точки зрения политики 2021 год для нашей страны будет богатым на события: выборы в Госдуму, руководителей субъектов федерации, во многих регионах пройдут выборы в местные законодательные собрания. И это также будет непростой историей. Социальная усталость, «безнадега», которая появляется в обществе, плюс какие-то внешние воздействия, — все это может привести к абсолютно непредсказуемым последствиям с точки зрения предвыборного процесса.

Если говорить о личных прогнозах по результатам выборов, то, на мой взгляд, кардинальных изменений не будет. Но если экстраполировать то, что происходит в мире, например итоги выборов в Америке, то можно увидеть, что возвращается влияние крупных городов на результаты выборов. Мы тихо идем в ту же сторону. Думаю, что уже в этом избирательном цикле мы столкнемся с подобным эффектом, а в следующем этот фактор будет доминирующим.

Если посмотреть на ситуацию с точки зрения взаимодействия власти и общества, то, мне кажется, любое взаимодействие может быть построено эффективно на условиях принципов искреннего диалога. Пока его не будет, не будет и взаимодействия.

Мы сегодня живем в системе многосторонних коммуникаций. Современные сети дают возможность спорадически возникать дискуссиям, о которых субъект этих дискуссий может даже не подозревать. В этих случаях взаимодействие власти и общества возможно только при условии, что это будет правдивая, искренняя коммуникация. Научится ли власть это делать? Научатся ли это делать ее оппоненты? Думаю, от этого зависит судьба выборов, если и не 2021 года, то 2026 года.

Чтобы власть могла построить эффективные коммуникации с гражданами, она должна быть искренней. Я не знаю ни одного человека, который считает, что сейчас между властью и обществом выстроены эффективные коммуникации.

— Можно ли их вообще выстроить?

— Раньше умные люди много спорили: к какой сфере человеческой деятельности относить коммуникации. Кто-то считал, что это искусство, кто-то относил их к науке, кто-то говорил, что это отдельная сфера деятельности. Сегодня выработался консенсус, что коммуникации — это функции менеджмента, управления, в том числе управления государством. Можно ли одну из функций управления государством сделать эффективной? Можно, если понимать, в чем эта эффективность, и специально работать в этом направлении. Считает ли власть, что ей нужны эффективные коммуникации с обществом? На мой взгляд, власть неоднородна, в ее структуре есть те, кто считает, что это необходимо, и пытается что-то сделать, а есть центры силы и группировки, которые считают, что это вредно. Но эффективные коммуникации можно выстроить только в том случае, если вся система власти понимает эту необходимость. Если часть считает, что это нужно, а часть — нет, то эффективно точно не будет.

— Сейчас много говорят еще и о таком виде вызова, как технологический…

— Если посмотреть, как технологический вызов влияет на сферу коммуникаций, то можно отметить, что все технологические программы идут в сторону уменьшения стоимости создания контента. Это подтверждает появление идеи Clubhouse, которая привела к удешевлению потребности всех участников процесса коммуникации в технических средствах для создания и распространения контента. Clubhouse создает «эффект кухни», знакомый людям старшего поколения, причем практически без затрат — и в совокупности все это очень хорошо работает. Такого рода идеи будут возникать постоянно, менять наше восприятие и коммуникационную индустрию. С моей точки зрения, появление форматов типа Clubhouse здорово ударит по блогерам-миллионникам. Одно дело, когда ты полтора часа сидишь и слушаешь чье-то интервью, другое — когда ты те же полтора часа можешь сам быть в диалоге с этим человеком.

Я хочу сказать, что сегодня нужно прекращать говорить о том, что мы живем в мире информации. Этот период уже завершился. Сейчас мы живем в мире контента, а это не всегда информация. Именно контент сегодня начинает определять, как мы живем, проводим свое время, как развивается наша экономика. Технологические революции и новшества, которые постоянно появляются и удешевляют способы создания контента, меняют нашу жизнь. Это вызов, он в перспективе может дать достаточно большой зигзаг всему общественному развитию, не только сфере коммуникаций.

— На ваш взгляд, какова вероятность реализации названных вами рисков в пессимистичном варианте?

— На мой взгляд, риск-менеджмент на всех уровнях должен быть готов к этим рискам и рассматривать их, в первую очередь, с точки зрения реализации в негативном ключе, и нашей к этому готовности. Лично я, как оптимист, считаю, что реализуется именно негативный сценарий. Вероятность этого крайне высока.