Юниорский джаз: без скидок на возраст

Студенческий джазовый фестиваль — событие двухвозрастное. Общий его возраст (от первого замысла) — 20 лет. А в титуле международного ему 12 лет. Впрочем, на обеих возрастных шкалах нынешний — один из самых ярких.  Во-первых, он, несмотря на статус студенческого и генетическую связку с НГТУ-НЭТИ, сделан очень основательно. И вписан в череду масштабных джазовых событий, виденных городом за день, — он стал четвертым в этом ряду. Во-вторых, фестиваль был в числе must see этого ноября. Три дня, три локации — центр культуры НГТУ, музыкальный колледж имени Аскольда Мурова и, наконец, гала-концерт в Большом зале филармонии. То есть студенческие залы фактически уравнены  в культурном трафике города с одной из главных музыкальных площадок. И интегрированы в арт-жизнь вполне серьезно, «по-взрослому». При том что «повзросление» самого фестивального сообщества как раз не форсируется. Напротив, фишка 12 фестиваля —плотная концентрация молодежных коллективов со всей России, в том числе и детских. Так что маскот фестиваля (очкарик с саксофоном, имеющий отчетливо детскую — лет на 7-10 — внешность и зримое двоюродное сходство с упраздненным Городовичком) притянутым вовсе не выглядел, ибо возрастной диапазон отражал точно. Например, в этом году на фестивале был представлен коллектив детской джазовой школы имени Кима Назаретова под руководством Андрея Мачнева.

— Это очень интересная команда из Ростова-на-Дону, — отмечает Виктория Верба, исполнительный директор фестиваля. — Ростов вообще очень сильный город в  плане джаза. Фактически составляющая большого джазового треугольника России — наравне с Москвой и Новосибирском. От Москвы представлена Академия джаза, недавно открытая Игорем Бутманом, оркестр под руководством Павла Овчинникова. Новосибирск, Москва, Ростов —  достаточно разные джазовые среды, их встреча заведомо интересна. Из Кемерово приехал биг-бэнд ERA под руководством Александра Чебурашкина — коллектив, созданный в Кемеровском институте культуры. Возрастной состав расширился. Студенческий фестиваль — формат, в принципе, юниорский, но теперь в нем участвуют и музыканты довузовского возраста —  школьники старших классов. Началось омоложение с прошлого года  — мы получили связь с Андреем Мачневым, увидели его замечательный квартет саксофонов и поняли, что коллектив обязательно должен быть на фестивале.

Как международный проект фестиваль прирастает очень многовекторно. За 12 лет существования этого статуса  мероприятие посетили коллективы из Германии, Швейцарии, Казахстана. Каждый год, на каждом фестивале есть интересный интернациональный компонент, но в этом году он, пожалуй, «на максималках». Потому что представляет саму родину джаза. Весьма высокое олицетворение международной составляющей — коллектив из колледжа Беркли — знаменитого бостонского арт-вуза, бесперебойно поставляющего звезд Голливуду, MTV, жанровой эстраде и даже хип-хопу, рэпу и музыкальному арт-хаусу.

—  Беркли — очень знаковый адрес для любого джазового музыканта, — поясняет Виктория Верба. — Такой джазовый Хогвардс, жизненный этап, который невозможно забыть. Игорь Бутман, например, тоже выпускник Беркли. И в конце фестиваля мы устроим мастер-класс по поступлению в Беркли — какие документы нужны, каковы нюансы обучения. Это сведения, можно сказать, из первых рук — я сейчас сама там учусь. И фактически приехала в нескольких ипостасях: как вокалистка этого ансамбля, как студентка Рона Сэведжа — декана факультета профессионального исполнительства. Рон Сэведж — не только педагог, но и практикующий музыкант. Очень известный барабанщик, виртуоз ударных. Беркли — колледж с обширной линейкой компетенций. Я, например, кроме собственно музыкального образования, получаю профессию продюсера — учусь сейчас на продюсерском факультете. Причем учеба и уже реальная профессия — там смежные сферы. Так, я продюсер всех концертов, которые проходят у нас в Беркли, менеджер нескольких артистов. Мне нравится роль контакт-менеджера во взаимодействии Америки и России — привозить американских музыкантов на гастроли к нам, а российских — в США.  Конкретно сейчас я — менеджер артиста, работающего в жанрах рэп и хип-хоп. Его зовут Тристан Симон. Особенность Беркли в том, что ты сам себе выбираешь вектор развития: музыкальный менеджмент, классическая музыка, джаз, опера, музыкальный театр,  хип-хоп, композиторство для фильмов и видеоигр (саундтреки к компьютерным играм — это вообще очень бурно растущая тематическая группа). Например, один из наших студентов прославился как композитор для видеоигр, еще учась.

По впечатлениям Виктории, видящей тему, так сказать, изнутри, на джаз сейчас приходится 2-3% музыкального рынка США. А доминирующий продукт — хип-хоп.

— С другой стороны, и продюсеры, и сами музыканты замечают, что само понятие жанра как бы начало истончаться, — замечает Виктория. — Исчезают межжанровые границы. Многие элементы — джаз, хип-хоп, классика — вступают в синтез, встречаются в музыкальной материи единого произведения, дают единый продукт. Некоторые вообще ожидают полного исчезновения жанров как понятия. Но столь радикальные прогнозы я не берусь оценивать. Восприятие джаза в России и Америки достаточно несхожее. В США локализация джазовой музыки сейчас очень личностная, практически интимная. Очень камерные залы, сообщества знатоков. Многие практикующие джазовые музыканты даже отходят от исполнительства и концентрируются на преподавании. Такой подчеркнутый «арт-хаус артхаусный». В России среда и формы бытования джазовой музыки совсем иные. Да, джаз — культурный деликатес, но деликатес достаточно широкого, публичного спроса. И потому для любого зарубежного джаз-музыканта Россия — страна полновесной творческой реализации. Здесь оценят его диапазон, его исполнительскую или композиционную специфику. Россия знает вкус джаза. Кстати, джаз-музыканты, ушедшие в преподавательство, тоже комфортно себя чувствуют в этой роли. Смотреть на джаз, так сказать, с кафедры — это весьма интересно. Ибо джаз — очень хорошая база для воспитания музыкальной культуры как таковой. У него высок воспитательно-обучающий функционал.

Конвергенция симфонической классики и джаза стала генетическим фактором и для конкретных коллективов, участвующих в фестивале.

— До того, как Игорь Бутман пришел директором в Академию джаза, концепт заведения был сугубо классическим, ребята там занимались только классической музыкой, — вспоминает Павел Овчинников, худрук и дирижер бигбенда «Академия джаза». — Изначальная образовательная база там консерваторского типа, педагоги — в большинстве своем профессора из консерватории, из академии Гнесиных, солисты ведущих симфонических оркестров России. Образовательная база очень сильная и именно академическая. Так что определение «академия» — совсем не натяжка. Но джазовая музыка — это другие штрихи, другая конструкция музыкальных фраз.

Павел Овчинников отметил, что ему интересен и организационный опыт Новосибирска, интересна практика создания ежегодного события, совмещающего роли учебно-творческого состязания, пространства артистической реализации и арт-акции с широким зрительским ареалом.

— Мы сами хотим проводить в Москве фестиваль студенческих джазовых оркестров на базе Академии джаза, — сказал Павел Овчинников. — Потому новосибирский фестиваль для нас — не только концертная среда, но и мастер-модель для того замысла. Нам очень интересен ваш опыт.  Новосибирск как мастер-модель — отличный город. У вас отлично поставлена поддержка молодежного джаз-сообщества. Например, в Ростове-на-Дону, где я учился в консерватории, в пору моей молодости было много биг-бэндов. Особенно в Донском государственном техническом университете. Это был почти близнец НГТУ. Не только по профилю, но и по насыщенности джазом. Но в Ростове все эти оркестры куда-то исчезли. А у вас остались. Причем остались в состоянии творческого роста, с высоким тонусом. Это очень ценный, очень интересный опыт, который нам бы пригодился.