Алексей Потапов: Политтехнологов заманивают в социальные архитекторы

Первый замруководителя администрации президента РФ Сергей Кириенко в январе ввел новый термин — социальные архитекторы. 11 февраля закончился прием заявок на «конкурс социальных архитекторов», из которых планируется сформировать новое профессиональное сообщество. Заявки на участие подали около 4 тысяч человек.
Основатель Общественного объединения VIP-club, политконсультант Алексей Потапов рассказал Infopro54 — почему для государства важно взять под контроль новый институт гражданского общества, а также о том, будут ли регионы готовы играть в открытую с соцархитекторами.

За достоверной информацией

— Алексей, на ваш взгляд, чем обусловлено появление нового института — института социальных архитекторов? В чем их ключевое отличие от политологов, политтехнологов или обществоведов?

— На мой взгляд, ключевой смысл их появления — безопасность общества. Для этого сегодня необходима реальная оценка состояния не только экономики, экологии, инфраструктуры, науки, образования, но и социальной сферы. Искаженная информация о реальных надеждах, чаяниях и потребностях общества может привести к принятию неверных управленческих решений, что сегодня чревато фатальными последствиями. Самый яркий пример — начало перестройки в СССР. В нашей стране было огромное количество танков, оружия, в том числе ядерного, но это не повлияло ни на что — Союз рассыпался. Наши «заклятые друзья» — американцы и англичане — смогли собрать информацию и уловить момент, когда СССР можно было забрать без единого выстрела. У людей был запрос на другое будущее, и западные социологи это выяснили.

Сейчас ситуация в мире очень сильно изменилась, и федеральному центру нужна реальная информация из регионов. Те структуры, которые были созданы ранее, сегодня либо не работают, либо предоставляют поверхностную, не всегда достоверную или недостаточную информацию.

— Через какие структуры государство сейчас собирает информацию об отношении общественного мнения к власти, в том числе федеральной?

— Теоретически лет 5 назад под эти задачи в регионах создавались ЦУРы. Если сейчас возникла идея о формировании института социальных архитекторов, возможно, ЦУР не совсем выполняет эту функцию так, как хотелось бы федеральным органам власти. Получается, что ЦУР занимается сбором информации, но не оказывает влияния на перезагрузку общественного сознания городов, на формирование нового образа будущего, который хотят выстроить наверху.

Взаимодействуя в рамках VIP-club с представителями общественных сфер, бизнеса, групп влияния или, как раньше говорили, с лидерами мнений, имеющими большое информационное поле, я вижу, что их ожидания очень часто не коррелируют с открытыми данными, так называемыми социальными исследованиями.

Так что, как я понимаю, функцией социального архитектора должен быть постоянный честный диалог между властью, бизнесом и обществом, отслеживание расходования ресурсов и трансляция четкого социального результата их применения. Высшая форма их работы — учитывать мнение людей в запуске любого проекта. Это может быть что угодно — перевод ТЭЦ с угольной генерации на газовую, например, строительство четвертого моста, управление городским хозяйством и т.д. Перед реализацией таких проектов нужно аккумулировать информацию от общества и транслировать ее наверх без искажений.

— То есть, по сути, речь идет о создании нового института с подразделениями в регионах?

— Скорее всего, да. Так как сегодня, как я уже говорил, нет государственных платформ, которые качественно выполняют эту задачу. Возможно, они и создавались, но в итоге реализовать свои функции не смогли.

От «диких бригад» к соцархитекторам

— Есть ли вероятность, что в социальные архитекторы перейдут специалисты, которые сегодня работают политологами и политтехнологами? 

— Судя по сообщениям федеральных СМИ, одним из инициаторов создания нового института, помимо Сергея Кириенко, является российский политолог и политтехнолог, директор Международного института политической экспертизы Евгений Минченко. Поэтому могу предположить, что инициаторы этой идеи очень бы хотели, чтобы политтехнологи, политологи трансформировались в социальных архитекторов. Прежде всего потому, что они умеют управлять и манипулировать поведением людей, знают архитектурный политический ландшафт. Однако их очень мало. В основном такие специалисты работают по принципу «диких бригад»: приехал в регион, поработал, попродвигал какую-то идею или политика и уехал. Тех, кто находится непосредственно в регионе, отслеживает все тренды, работает с ними — единицы.

Социальные архитекторы должны будут выявлять потребности и боли общества в регионе, определять те проекты, которые «зайдут» на территорию как родные, упаковывать их, согласовывать, утверждать, получать финансирование, а затем отдавать их на реализацию своей рабочей группе. То есть их функция — устранять дефекты, мешающие развитию общества. Архитектор — это тот, кто строит дом. Суть города не в том, какие в нем построены дома, а в том, какие люди там живут и туда приезжают. Социальные архитекторы должны будут это выяснять в первую очередь.

— То есть социальные архитекторы в перспективе могут интегрироваться в социально-политические проекты, которые реализуются регионах, в том числе выборные кампании?

— Я почти на 100% в этом уверен. Для этого и был объявлен конкурс по отбору и обучению социальных архитекторов. Выявив нужных специалистов через конкурс, инициаторы проекта попробуют дать им необходимые установки, знания и навыки, а потом уже они станут работать в регионах. Причем те же избирательные кампании они будут вести не два месяца перед голосованием, а в течение минимум года, отслеживая настроение населения, участвуя в обсуждении актуальных методов, в том числе в соцсетях. Для этого социальные архитекторы будут объединяться в проектные команды. То есть речь пойдет об их реальной вовлеченности для получения ожидаемого регионом результата по внедряемым проектам.

— А есть вероятность, что политтехнологи пойдут на такие условия работы?

— Честно говоря, мне в это верится с трудом, так как такие специалисты в основном очень свободолюбивые и, судя по моему опыту работы, с большой неохотой вписываются в какие-либо рамки.

С другой стороны, если посмотреть историческую ретроспективу, то другой альтернативы сегодня нет. Именно политтехнологи-специалисты по человеческим душам запустили во многих странах мира «оранжевые революции», «революцию роз» и т.д. Думаю, что государство понимает: оставлять без контроля таких людей опасно, так как они умеют собирать и анализировать информацию, внедряться в массы, а значит, могут сыграть в свою игру, формируя в обществе новые тенденции совсем не с тем зарядом, с которым нужно государству. Если вовремя их не зацепить, не остановить, то непонятно, чем это все может закончиться.

Так что с точки зрения безопасности государства создание института социальных архитекторов — правильное решение, которое давно назрело.

Кроме того, после оппозиции Навального* (*Алексей Навальный признан судом экстремистом и террористом, включен в реестр Росфинмониторинга, признан иноагентом, включен в реестр Минюста РФ. — Ред.) в регионах осталось очень много активных людей, чей потенциал сейчас невостребован. На мой взгляд, государство хочет их привлечь к работе на благо страны, перековать, как в свое время царских генералов призывали командирами в Красную Армию.

Лакмусовый индикатор для региона

— Какой вы видите эффективную социальную архитектуру, которая реально сможет решать задачи, актуальные для общества?

— В первую очередь это должна быть негосударственная структура, так как госплатформа изначально подразумевает определенный фильтр. Она отправляет информацию в четко определенных алгоритмах. Зачастую такая команда знает, какими должны быть эти данные, чтобы и дальше «хорошо и удобно сидеть в кресле». Политтехнологи, которых хотят аккумулировать в единую структуру, как правило, находятся в свободном плавании, поэтому у них нет ограничений по сбору и анализу информации, креативному подходу, они понимают, что это такое, и умеют делать такую работу.

Структура социального архитектора может сотрудничать и с обществом, и с властью, аккумулируя информацию и отвечая на вопросы, которые возникают у обеих сторон. Причем власть я имею в виду в широком смысле. Это правительство региона и муниципалитет, правоохранительные и силовые структуры, образовательные и научные институты, общественные объединения. На всех этапах взаимодействия должна реализовываться ключевая идея — защита общества и помощь в его конструктивном развитии. Это идеальная схема.

— Но, в принципе, это было понятно и 10, и 20 лет назад. Почему, на ваш взгляд, сейчас вновь предпринимается попытка формирования такого института?

— Думаю, что раньше у нас было больше приверженцев декларативной модели управления страной: «мы наверху сами знаем, что необходимо вам и вашим элитам, и мы сверху запускаем эту информацию, и вы должны это принимать». Но сейчас это уже не работает.

— Чем, на ваш взгляд, социальные архитекторы могут быть интересны регионам? Получается, что они могут не только «шоколада налить», но и болевые точки обозначить, а это подпортит отчетность…

— Вот это и есть самое интересное в институте социальных архитекторов. Эта структура в перспективе может стать лакмусовым индикатором, реально, без искажений определяющим ситуацию на территории и транслирующим эту информацию на федеральный уровень. Еще раз подчеркну, что для принятия эффективных управленческих решений сегодня необходима правдивая информация из регионов. Сейчас она искажается, и это самая больная тема. Сегодня органы власти на местах предпочитают действовать четко по инструкциям, которые им прислали сверху, инициатива не особо приветствуется, так как можно просадить KPI и вылететь с рабочего места. Между тем существующие структуры, которые сейчас управляют, в силу, например, концепции американского социолога М. Грановеттера «Сила слабых связей», себя в какой-то мере исчерпали. Любая система, которая говорит более-менее правду, воспринимается как угроза деятельности старой системы, просто пытающейся выжить, не развивая ничего дальше.

Социальный архитектор по задумке должен будет работать с перезагрузкой общественного сознания, показывать образ будущего, к которому мы идем, формировать новый общественно-политический ландшафт. Об этом неоднократно говорил госсоветник первого класса, имеющий колоссальный опыт работы в качестве мэра Новосибирска, губернатора Новосибирской области и Красноярского края, полпреда СФО, Виктор Александрович Толоконский. Его, на мой взгляд, сегодня можно назвать одним из реальных социальных архитекторов. VIP-club фактически тоже занимается социальной архитектурой уже более 30 лет, задолго до того, как этот проект придумали на федеральном уровне. Очень часто нам удается поднимать вопросы по многим проблемам, актуальным для региона и города.

— Маловероятно, что вся эта информация будет публична, а если она будет закрыта, то есть вероятность, что рано или поздно она будет подгоняться под ожидаемый результат…

— Думаю, скорее всего, вся собранная информация в регионах действительно не будет транслироваться на широкую общественность. Она необходима для анализа и принятия управленческих решений в центре. Что касается сглаживания… Я думаю, что с каждым годом, с развитием новых форм сбора и анализа информации, развитием искусственного интеллекта сглаживать информацию для конечного получателя — государства — будет все сложнее. А если социальный архитектор будет реализовывать запрос общества на взаимодействие с органами власти, то этот процесс будет более прозрачным.

С другой стороны, в регионах может собираться сколь угодно достоверная информация, главное, чтобы она воспринималась наверху. Если в федеральном центре не будет структур, готовых работать с социальными архитекторами, погрузиться в этот процесс, то мы получим очередную искаженную картину мира со всеми неприятными последствиями и никому не нужный гражданский институт.
Но разве нам это надо? Поэтому социальные архитекторы состоятся как новый социальный институт, если они будут практически помогать власти видеть реальные запросы общества, а простым людям помогать сделать их жизнь лучше, интереснее, содержательнее и ярче.