Три решения инвестиционного вопроса

Владимир Колмаков, доцент кафедры финансового менеджмента РЭУ им. Г.В. Плеханова:

Сможет ли правительство привлечь частных инвесторов в проекты, связанные с майским указом?

Откуда взять деньги? Связанные с майским указом проекты являются крайне капиталоемкими, поэтому привлечение частного капитала для их реализации является необходимым условием. Однако интерес частного капитала к таким проектам традиционно низок, а экономическая конъюнктура его росту совсем не способствует: индекс неопределенности экономической политики (Economic Policy Uncertainty Index) в августе 2018 года составил 218 (для сравнения: в США — 110). Это близко к значениям апреля 2014 года, хотя и далеко от рекордно низкого значения, зафиксированного в январе 1996 года — тогда индекс составил 421. Вкупе с высокой волатильностью рубля неопределенность не добавляет оптимизма в и без того не воодушевляющие оценки экономической целесообразности целого ряда проектов: инвестиции в развитие инфраструктуры и в социальную сферу можно обозначить как условно-окупаемые. Следовательно, главный вопрос, который стоит сегодня перед обладателями капитала, формулируется так: «На каких началах придется участвовать?».

Варианты решения: гуманные и не очень. Попытка ответить на этот вопрос открывает три пути. Первый — это активно продвигаемое в верхних эшелонах власти, но пока практически не работающее государственно-частное партнерство (ГЧП), для развития которого сделано пока не очень много. Даже при условии устранения существующих нормативно-правовых пробелов и коллизий вопрос экономической целесообразности таких инвестиций останется открытым. Действительно, способная организовать многомиллиардное финансирование компания имеет массу возможностей для вложения своих денег, альтернативных тем, которые настоятельно «рекомендует» к рассмотрению государство.

Второй путь — казавшееся хорошо забытым административное принуждение, к которому можно отнести небезызвестный «список Белоусова». Планы изъятия сверхдоходов в разной интерпретации существовали в новейшей истории России всегда, причем обосновывали справедливость такого изъятия благими целями. Необходимость была обусловлена отсутствием действенных механизмов трансфера капитала из капиталоизбыточных сфер экономики в капиталодефицитные. Де-факто единственным таким механизмом является бюджетная система, перераспределительная мощность которой явно не соответствует современным требованиям. То есть рассчитывать на финансирование всех проектов из бюджета больше не приходится.

На стыке двух путей возникает третий — гибрид, скромно именуемый экономикой подряда. Под ней подразумевают, что инвестор, вкладывающий в малопривлекательные проекты, обеспечивает присвоение нормы прибыли через выполнение работ (оказание услуг), связанных с объектом инвестиций. Например, строительство платной автодороги с бюджетом 87 млрд рублей как инвестиционный проект, с учетом имеющейся и перспективной загрузки транспортной сети, рисков и иных факторов, выйдет на окупаемость через 15–20 лет, что в российских условиях является необозримой перспективой. Но строительно-монтажные работы будут осуществлены и оплачены в ближайшие годы. Следовательно, частный инвестор обеспечит доходность у подрядчика.

Меньше контроля — больше инвестиций. Немаловажным условием успеха частных инвестиций в социальную сферу или инфраструктуру является дерегулирование, без которого даже в условиях экономической стабилизации и предсказуемости привлекательность данных сфер стремится к нулю. Таким образом, вместо применения добровольно-принудительных мер по изъятию сверхдоходов правительству Д. Медведева стоило бы заняться решением первоочередной задачи — повышением инвестиционной привлекательности приоритетных сфер, обозначенных майским указом. Тогда и частная инициатива будет более выразительной, потому что, по мнению некоторых крупных девелоперов, «строить школы может быть даже выгоднее, чем строить бизнес-центры».

Для повышения инвестиционной привлекательности необходимо привлечь потенциальных получателей инвестиций к всестороннему и пристрастному аудиту существующих норм и стандартов с целью устранения неактуальных ограничений и запретов. Уже неоднократно озвучивалось, что необходимо формирование «регулятивных песочниц» (regulatory sandboxes) по ключевым сферам регулирования, в которых заинтересованные стороны могли бы очень быстро обобщить и адаптировать лучшие практики (решения уже есть, только голос снизу до верхов не доносится) с последующим их распространением на всю экономику. Второй важный момент — «разгосударствление 2.0»: уход от доминирования государства в целом ряде сфер, чувствительных с точки зрения целей майского указа, то есть дерегулирование на деле.

Источник: РЭУ им. Г.В. Плеханова

Фото предоставлено пресс-службой университета