Золото не навсегда

Эксперт-собеседник, согласившийся рассказать редакции об этом рынке, готов сделать это только на условиях полной анонимности.

Золотая вертикаль

— Канон интервью требует точной атрибуции собеседника. Как нам обозначить вас?

— Только разве что Икс Игрекович. Только так. Мы не любим светиться. У меня один коллега восторженно побыл «говорящей головой», детально рассказав о бизнесе, а буквально через три недели был в дорогой клинике — выводил с живота узор от утюга с рельефной подошвой. Чтобы на фитнес не стыдно было ходить. Его интервью увидели азартные люди и пришли с вопросом: «Где, с*ка, твое золото?». С тех пор все мы непубличные и осторожные. Поэтому либо говорим без имен, брендов и адресов, либо вообще никак.

— Недавний ценовой скачок — это экстраординарное событие или относительно ожидавшееся?

— Это уже точно не сенсация. Розничная цена золота ползет вверх практически постоянно. То замедляется, то ускоряется. Но процесс этот безостановочный. Рубежная неделя июля-августа, пожалуй, самый резкий ценовой рывок начиная с 1998 года, с тогдашнего кризиса. До рывка цена ювелирного розничного золота составляла 2800 рублей за грамм, после — 3200 рублей за грамм. Суточный ценовой прирост в 400 рублей — это впечатляюще. У нас за 2020 год это третье повышение. И перспективы, что цена пойдет вниз, нет.

— Как на это отозвался рынок ювелирных изделий?

— Мелкие предприниматели иллюзий не строят. Они отлично понимают, что за 3200 золото у них никто покупать не будет. Поэтому они стараются найти некую манипулятивную цену — 2700 за грамм, например. Да, в ущерб себе. Но ради сохранения покупательского интереса. Потому что покупательский интерес в нашей сфере — материя весьма зыбкая и тонкая. Они стараются сохранить покупательский трафик и даже, если повезет, нарастить его. Чтоб приток людей был, чтоб эту цену в 2700 заметили.

— Как скоро это отразится на ценниках магазинов?

— У ювелирных магазинов, особенно сетевых, есть запас прочности, и они будут максимально оттягивать переписывание ценников. А вот маленьким, внесетевым это делать придется. Впрочем, маленьких магазинов в Новосибирске сейчас осталось очень-очень мало. Во-первых, сам рынок специфический, с высокой «детской смертностью». Во-вторых, малышей очень подкосила эта новая практика отчетности, введенная в последние пять лет. Для ипэшника она просто убийственная. Плюс оплата лицензии. И совершенно разные рекламные ресурсы. Маленький салон не может себе позволить массированную рекламу того же размаха и уровня, что и сеть, чьи магазины в каждом шоппинг-молле России. К слову, по нынешнему закону ломбард не имеет права на продажу золота. Поэтому все операторы этого направления заводят два юрлица. Одно — ломбард, второе — ювелирный магазин или ювелирный отдел. Закон о ломбардах вот к чему привел: за последние два-три года количество игроков сократилось радикально. Ломбардов осталось мало. Более того, рынок опять «посерел». Сейчас человек, приходя в заведение под вывеской «Ломбард», зачастую обращается фактически в потребительский кооператив, который по своей сути не является ломбардом. И таких приманок-ловушек в Новосибирске сейчас очень много. Впрочем, это реалия всей России.

Синдром Кащея к эстетике слеп

— Как распределяется функционал покупки, сколько золотых изделий покупают «в гардероб», сколько — «в копилку»?

— И по моим собственным наблюдениям, и по релизам рынка 60% золота покупаются для ношения, а 40% берутся как инвестиционный товар. Причем в этой роли предпочитают «бэушное» золото, которое для личного ношения как раз-таки очень неохотно берут. Насчет него много эзотерических заморочек. Дескать, предыстория непонятна, чужая энергетика, а вдруг заговоренное или проклятое? — ну, и тому подобное мракобесие. «Глюков» такого плана поровну и у женщин, и у мужчин. Основные покупатели «бэушного» золота — цыгане. Это очень специфичная покупательская страта. Они всегда покупают в больших количествах. При этом золото «носильное», для самопрезентации, для цыганского куража — это всего 20% их покупательской корзины. Все остальное — «инвестиционка», вложение средств. Вторая покупательская страта, действующая по такой же схеме — это гастарбайтеры из Центральной Азии. Для них покупка золота — способ вывоза заработков. Примерно 60% заработанных денег они обращают не в денежные переводы родне, а в товарное золото. И вывозят заработанное в виде золотых изделий. Примечательно, что такие покупатели практически равнодушны к товарному облику изделий — им безразличен внешний вид, дизайнерская актуальность. Не купят они разве что крест-распятие — это был бы лютый сюр. Все остальное метут в пылесосном режиме — кольца, серьги, цепочки… Мощным адреналиновым уколом для отрасли стал именно строительный бум, начавшийся с рубежа девяностых-нулевых. Строительный ажиотаж повлек массовый приезд гастарбайтеров. В Средней Азии золото ценилось, ценится и будет цениться. Там до сих пор в ходу расчет золотом. Там калымы до сих пор золотом отдают чаще, чем деньгами. Там другой уклад, в некоторых аспектах жизни еще Средние века. «Гастеры» у нас мели с прилавков буквально все, кроме нательных крестов. Хотя к тому времени уже и электронные платежные системы под них подстроились — ввели интерфейс на языках Средней Азии. Но, нет — золото в качестве финансового консерванта и средства транзита накоплений им интереснее. Покупают, перевозят, прячут в тайниках. А в советские времена был еще один покупательский вектор — стоматология. Золотой лом скупали для изготовления золотых коронок. Но это направление сейчас ушло вместе с реалией, ибо золотые зубы сейчас — это кромешный гротеск и архаика. Остаточный минимум — это цыгане и неассимилированные переселенцы из Средней Азии. Вот для них золотые зубы — вечный канон прекрасного. Сейчас на золотые коронки приходятся 10% золотого лома. Поступает такой лом специфическими путями — через ритуальный сервис. От скорбящих родных, так сказать. Сейчас стройки встали — и «гастеров» мало, а цыганская диаспора на скупку влияет не столь существенно.

Еще одна прослойка, но без этнической окраски — так называемые валютные скептики. Они валюту как средство инвестиций не признают вообще. Для них нет принципиальных различий между долларом, южноафриканским рандом и монгольским тугриком. Для них все это — один и тот же объект отрицания. Они хранят накопления только в золоте и покупают только его. Сейчас они тоже активизировались, их надежды связаны со стремительной ценовой динамикой. Резоны в этом есть, потому что такая консервация средств и впрямь оказывается выгоднее доллара и евро. Кстати, государство прочухало эту фишку. И решило взять процесс под наблюдение. Вложения в золото, а не в валюту — вообще характерная примета смутных, кризисных времен. Эту роль золото получило в 90-х. Одна категория лиц несла в ломбарды свои обручальные кольца и бабушкины серьги просто потому, что им не на что было купить картошку. А другая категория смекнула, что золото — отличный финансовый консервант. Ненадолго эту роль пытались поручить и серебру. Но не получилось. Серебро в последние годы эту роль утратило. Точнее, оно даже и не успело более-менее долго в ней побыть. Стоимость грамма серебра невелика, маржинальность невысока, интересных ценовых колебаний по нему нет. Короче, серебро как «консервант накоплений» не пошло, не прижилось.

На рубеже девяностых-нулевых крупные банки (в основном «Сбербанк»), обратили на эту тему внимание. Стали выпускать золотые слитки, монеты. Но они пошли по сугубо банковскому, тяжелому пути — в стиле «по брусничной тропинке на танке». Получалось довольно смешно.

Государство заметило, что вторичный рынок золота динамичный и выгодный. И что на нем много хотя и мелких, но бойких игроков. И решило, что его уже надо бы построже контролировать. Поэтому на стыке 2016-2017 годов вышел тандем законов — «Закон о ломбардах» и «Закон о торговле ювелирными изделиями». Тандем довольно тяжкий для ипэшников, работающих в ломбардах. Потому что эти законы формализовали тотальный, стопроцентный контроль, стопроцентную проницаемость. Да, ипэшники не любят стопроцентную проницаемость — думаю, нет смысла кокетничать на эту тему, всем все понятно. Ломбард подотчетен Росфинмониторингу.

— Какие «подводные камни» нужно учитывать тем, кто намерен возложить на золотые украшения инвестиционную роль?

— Ну, например, не обольщаться насчет дизайнерской составляющей. Монетизируется она не столь существенно, как можно подумать «вдали от темы». Так, крупные ювелирные сети пролают изделия из белого золота, из розового золота. Но когда вы придете сдавать золотое ювелирное изделие, ювелир-приемщик эти цветовые различия проигнорирует. Белое, розовое, красное — ему пофиг. Он будет смотреть только на клеймо. Только оно для него важно — клеймо Пробирной палаты Российской Федерации. Так вот, на многих ювелирных изделиях из белого и розового золота этого клейма нет. То есть, по сути, эта вещица не является золотым ювелирным изделием — отсутствие клейма обнуляет ее статус и инвестиционные функции. Его не примут в ломбард, оно — незалоговый товар. А денег за покупку таких изделий человек отдает даже больше, чем за обычное золотое. Ведь изделия из цветного золота — они, как правило, с дизайнерскими «наворотами», заведомо непростые. Какие-то бриллиантики там могут быть задействованы — маленькие, пылеобразные, но бриллиантики. Да и сама колоризация золота — это тоже «наворот». Но для ломбарда все это значения не имеет. Только клеймо Пробирной палаты, только оно референтно. Это часто порождает конфликтные, даже драматические ситуации. Например, девушке покупают в фирменном магазине именитой ювелирной сети колечко из цветного золота от крутого дизайнерского дома, стоит оно там как небольшой самолетик (авторское имя, сложная форма, комбинаторика материалов, колоризация золота). А потом возникает трудная житейская ситуация. Ювелирный магазин это кольцо назад не принимает (ибо сроки, оглашенные в законе о защите прав потребителей, уже истекли), ломбард — тоже. А по большому счету это изделие не является ювелирным ни для ломбарда, ни для магазина. Такова она — ловушка отсутствующего клейма.

Кроме того, люди часто мифологизируют понятие «золото с бриллиантами». Бриллианты, используемые для декорирования колец-массовки, — ну, они в принципе-то не очень крутого уровня. Они именно «отделочные». Потому наличие бриллиантов на кольце на приемную цену изделия существенно не влияет — добавляет рублей 300. Для многих это становится неприятным сюрпризом.

Еще одна деликатная группа — так называемое восточное, арабское золото. Золотые украшения, купленные на базарах Стамбула, в Эмиратах или Иордании. Арабское золото — очень лукавая штука в наших условиях. У нас с арабами разные оценочные линейки. У них — в каратах. У нас — пробами: 583, 585, 750, 950. Например, приносят в ломбард цепь, купленную в Стамбуле. Она в 22 карата. А у нас она — по 375 пробе, причем с пометкой, что там очень большая примесь меди. Обмеднение — это вообще вне ГОСТа, это буквально яростный «незачет» изделию. Если человек хочет поставить клеймо на это изделие, ему нужно обращаться либо в главную Пробирную палату, либо в ее отделения. Там делают экспертизу. И, как правило, арабско-турецкое золото такое клеймо в итоге не получает. То есть это тоже, по сути, не золото. Многие этими нюансами на нашем рынке пользуются. Некоторые ломбарды и ювелирные магазины принимают турецко-арабское золото просто как лом. Из него при наличии в штате ювелира потом будет делаться что-то более вменяемое, под российскую эстетику. Возможно, даже пробу удастся поставить.

Тени золотого сияния

— Криминализация этого рынка в какой динамике?

— Не берусь судить о рынке в целом, скажу лишь об аспектах, видимых мне. Криминализация за последние пять лет вот где выросла: есть такой сервис под названием «раскатка кольца». Располнели у человека пальцы, и диаметр любимого кольца нужно увеличить. Кольцо приносят на раскатку. И там ювелир (вовлеченный в схему, разумеется) оставляет себе кусочек с клеймом. А потом этот кусочек аккуратно «вшивается» в какой-нибудь плод турецко-арабского творчества. И — вуаля! — получаем респектабельное изделие. Черт знает из чего, но с хорошим клеймом. Такая «расшивка» — это уголовно наказуемая вещь. Но выгода процесса часто перекрывает страх.

А еще на этот рынок мягко, но уверенно влияет китайская технологическая эволюция. Например, человек приносит в ломбард золотую цепь. Когда нет уверенности в пробе, изделие проверяют, делая надпил в какой-то малозаметной части. Цепи наиболее часто попадают под подозрения, ибо им еще в советские времена очень любили делать «цыганскую расшивку» металлом попроще. Итак, цепь надпиливается, берется проба. И идет проверка ГОСТовскими химреактивами. Так вот, буквально два года назад китайские умельцы придумали хитрый сплав, который, не будучи золотом, реагирует на эти тестовые кислоты как золото. И изделия из этого материала повезли в Россию килограммами, тоннами. Как те знаменитые «екатеринские» монеты от таджикских нумизматов — помните такую комичную реалию? И очень много мелких предпринимателей погорели, когда они по наивности стали принимать вот этот китайский сплавный хлам. Причем в материале этом исполняются заведомо пафосные вещи, призванные ударять по покупательской впечатлительности — стограммовые цепи, браслеты. А это суммы по 200, по 300 тысяч. Если доверчивый человек принял за квартал четыре таких цепи, со своим бизнесом он уже может прощаться. Горемыка-ипэшник исчерпал этой ошибкой свой запас прочности и сам себя «сломал полностью». Если он их попытается продать как ювелирное изделие, то сразу окажется нарушителем УК. Их можно разве что на елочку в Новый год повесить.

— Каковы тут коллегиальные связи?

— У этого рынка есть интересный нюанс — все его операторы друг друга знают, все друг за другом наблюдают, но коллегиальной солидарности у них нет никакой. Как говорится, «котики не дружат». Мониторят цены друг друга. Можно, кстати, легко определить возраст собственника бизнеса. Например, часть ломбардов и ювелирок Новосибирска никогда не подает интернет-рекламу. Ни на сайтах, ни в инсте. Ни-ка-ко-го онлайна! А реклама их звучит только по радио на FM-станциях или по ТВ. Это яркая примета того, что владельцу бизнеса 60-70 лет. Выбор рекламных каналов очень-очень референтен к возрасту.

Все проходит и это пройдет

— В прессе иногда попадается фраза о том, что товарное золото — убывающий рынок. Как ее понимать?

— Так и понимать, самым буквальным образом! Золото, в общем-то, уходящая реалия. Золото уже не надевают для смотрин. Про цыган и бандитов не говорим — это вообще альтернативные слои реальности, там это все в силе.

Кстати, «АУЕшники» и «пацанчики» — очень любопытная покупательская категория. Она финансово не особо благополучная (в силу специфической переменчивости своей судьбы), но очень мотивированная. «Цэпина», «цэпура», «гаечка» — фундаментальные для них понятия. Более того, есть особая категория ювелирных изделий, где криминальная семантика — составляющая дизайна. Я о специфической категории колец — о так называемых мужских печатках. Между прочим, один из самых ликвидных товаров. Вот, например, печатка с невинным, казалось бы, орнаментом — косая сеточка с узелками — буквально как на ломоносовском фарфоре, на знаменитом сервизе «Кобальтовая сетка». На взгляд неосведомленного человека — чистое рококо, изящная милота. И бриллиантик сбоку выглядывает. А для посвященного — символ «вор за решеткой» — выглядывающий бриллиантик вора олицетворяет.

Но все это ориентировано именно на маргинальные слои. А если говорить об обществе в целом, то перемены очевидны. Потребители золота сейчас очень изменились. Это как с норковыми шубами. Дорого-богато — кому сейчас это надо, когда есть дизайнерские куртки из композитов, которые в 15 раз теплее этой дурацкой неповоротливой шубы! И во столько же раз ее легче… То же самое и с золотом. Молодые сейчас не носят золото. Они носят дизайнерское серебро, сплавы. Золото не имеет для них культового значения. У «игреков» и Z-поколения востребована брендированная бижутерия. Это ярко, модно, это в быстрой ротации. Некоторые ювелирные компании Москвы и Петербурга начали вводить fashion-линейки. Еще лет восемь назад они работали только с золотом, а постепенно освоили вариативность. Они нанимают маркетологов, они посещают фестивали бижу-дизайна. Потребители «тяжелого» золота — это демографически убывающая группа. Это те, кто родился между 1930-м и 1950-м. Ценность и эмоциональная магия золота для них бесспорны. Но им, пардон за циничную формулировку, сейчас не до золота. Их сейчас скидки на кефир больше интересуют. Они давно вне рынка. Потому этот рынок сейчас очень странный. Во-первых, это люди, которые эмоционально не вышли из 90-х годов, вплавились в свои личные 90-е, как древняя муха в янтарь. Во-вторых, это торговые работники. Не нынешние ритейл-менеджеры, не владельцы бутичков. А именно «отличники совторговли», заставшие 1980-е в самом своем женском томном цветении. Такие «тамары-палны» — на стене постеры Аллегровой и Стаса Михайлова, пальцы-сосиски от колец не гнутся. И на каждой руке по браслету. И пять «гвоздиков» с бриллиантами по кромке уха. И вот такенные «шары» в ушах! О да, серьги-шары — это культовая вещь! Увидев их в женских ушах, ты не усомнишься в царственном совторговом прошлом хозяйки этих ушей! Но эта прослойка — уже «палеонтология рынка», она стремительно уменьшается.

Подготовил Игорь Смольников

Фото: pixabay.com, автор- felix_w