Проект комплексной застройки территории вдоль улицы Фрунзе в Новосибирске, анонсированный в этом ноябре, среди всех проектов КРТ-сегмента выделяется и новой эстетикой, и масштабом задач.

Впрочем, эстетическая новизна ― аспект условно не главный ― у этого застройщика редко бывают самоповторы. Представленный проект даже более примечателен реформистской ролью: он радикально «перезапускает» обширную территорию в центре Новосибирска, превращая ее из очередной «нахаловки» и депрессивной пустоши в изюминку Большого Центра, в потенциально «открыточную» городскую локацию.

В Новосибирске давно не было проектов градообразующего уровня. До навыка формирования ансамблей местный девелопмент вполне дорос, но вот формирование районов ― задача более трудная. Проекты такого масштаба ― штучные даже в столицах, а для Новосибирска ― знак эпохи.

Проект, предназначенный для улицы Фрунзе, сопоставим по масштабу только с архитектурным массивом вдоль Оби и улицы Большевистской, а по стилистике и уровню решаемых задач это новая глава, новый пример комплексной преобразующей работы застройщика, очень близкий по «районоформирующей» роли.

― Мы всегда начинаем освоение новых площадок с комплексного анализа, ― отметил в ходе презентации проекта Сергей Гапоненко, руководитель отдела мастер-планов компании «Брусника». ― Для такой территории, как Журинский спуск, это принципиально важно. Нам очень повезло с соседством: рядом ― стадион «Локомотив», это подсказывает много интересных решений по спортивной инфраструктуре.

Территория, примыкающая к спорткомплексу «Локомотив», освоена: ближний берег озера Верховое уже получил архитектурную аранжировку. Да, она достаточно жесткая, в рамках образа «сугубо городской водоем с бетонным берегом». Но эта брутальность позволит, как считают в «Бруснике», сыграть на контрасте: аранжировать остальную приозерную территорию в более мягкой, пасторально-зеленой эстетике. Сити-дизайн очень благоволит к парадоксальным сочетаниям сущностей, такие пространства долго не устаревают, ибо их многоликость выглядит свежо, нравится горожанам разных темпераментов и не надоедает.

А насыщенность транспортом (как наземно-магистральным, так и подземным) делает эту территорию очень конкурентной и старому центру, и району у станции метро «Октябрьская», который сейчас вполне осмысляется как новый центр, как Сити.

По словам Сергея Гапоненко, структура территории с 25-метровым перепадом высот усложняет работу архитекторов, но и результат их труда делает более интересным.

Территория непростая в смысле розы ветров и обладает приметами «ноль-среды»: она практически выключена из городской жизни. Город во всем многообразии своих функций шумит вокруг этого «острова», будто выпавшего из современности. Потому архитектурно-планировочные решения для этой территории предлагаются максимально многозадачные: в типологию застройки включены и жилые здания, и соцкультбыт, и деловая недвижимость. В ансамбле будут офисные здания, разноформатная торговля, ориентированная портально-витринными частями как на внешний контур (улица Фрунзе), так и на собственную внутреннюю ось ― пешеходную улицу-променад.

Инфраструктура с культурно-педагогическим функционалом будет ориентирована на озерно-парковое пространство, ритейл и общепит ― на променадную ось.

Эффект инфраструктуры, стимулирующей прогулки, пешеходное перемещение, стрит-лайф уже достаточно наглядно проработан «Брусникой» в микрорайоне Европейский берег. На Журинской многие из этих успешных наработок творчески повторят, дополнив новыми, рожденными уже в контексте этого места.

Такое предметное и функциональное многообразие нужно, чтобы создавать внутренний трафик, чтобы район не выглядел опустевшим во временном промежутке с 9 до 18 часов. Дневное замирание жизни в классических спальных жилмассивах как раз и было обусловлено тем, что взрослые разъезжались по рабочим местам, дети ― по школам.

Застройка будет пластически насыщенной: с сочетанием подземных объемов (под автомобили), полуподземных объемов и зданий разной высотности ― от урбан-вилл до 30+.

Кроме того, некоторые здания получат новый для Новосибирска архитектурный компонент ― горизонтальные межкорпусные связки. Объемы, «парящие» между двумя-тремя соседними зданиями. Причем не просто в виде мостиков-переходов, а с широким функционалом ― и с транзитной ролью, и как пространства под офисы или жилища. Премьерой такого решения в Новосибирске стали знаменитые «Гуси» ― наклонные башни Технопарка и «висячие сады» меж домами Европейского берега. В композиции новейших зданий на Фрунзе это решение будет еще более акцентированным. Задача ― не только насыщать собой архитектурный силуэт, но и служить «пасхалкой» ― отсылкой к знаменитым Горизонтальным небоскребам Эль Лисицкого и сингапурским башням «Марина Бэй».

Такая застройка с высотным градиентом имеет два сильных аспекта: комфортную инсоляцию без эффекта ущелья и ощущение давно обжитого района. Так устроено визуальное мышление горожанина: квартал со зримо различающимися по высотезданиями подсознательно ощущается как давно существующий ― как будто он тут эволюционно строился долгие годы по сценарию «особняки-пятиэтажки-многоэтажки-небоскребы». А район с домами, имеющими одинаковую высоту и сходный силуэт, подсознание автоматически определяет как массив-новостройку. С соответствующим эмоциональным отчуждением. Например, под такой оценочный сценарий до сих пор попадают микрорайоны 1980-х и даже 1970-х, хотя назвать их новостройками невозможно уже лет сорок.

Диковатость и запущенность этой территории «Брусника» конвертировала в предмет вдохновения, решив не укрощать природу, не ломать ее через колено, а договориться, сделать субъектом архитектуры. Позвать в соавторы, так сказать.

― Мы обратились к нашим китайским коллегам, ― поясняет Сергей Гапоненко. ― У них очень быстро был наработан большой опыт эффективной и эстетичной экоурбанизации. Одно бюро нам помогало в создании общественных пространств, а второе ― в работе с экосистемой, с озером, которое будет саморазвивающейся структурой. Мы намерены сделать эту территорию общедоступной и инклюзивной: включенной и в парковый каркас Новосибирска, и в социальную жизнь города. И в среднесрочную перспективу урбанизации― в частности, совместимой с территорией, которая сейчас осваивается другими застройщиками.

Застройка Журинской — не будет еще одним Сити в чистом виде, поскольку жилой и рекреационный функционал тут доминирует над деловым.

Место даже не нуждается в уточнении «тоже центр» ― это центр без всяких «тоже». Просто самораскрытие территории в этой роли было, так сказать, «на депоненте», временно отложено. Но это, пожалуй, везение.

Как могут выглядеть центральные кварталы, которым «повезло» попасть под реновацию не во времена авторской архитектуры, а в эпоху индустриальной застройки ― тому наглядный пример жилмассив Челюскинский. Поскольку застраивали его в 70-80-х ради ускоренного замещения постыдной, «деревенской» новониколаевской среды, в итоге получился невиданный в других крупнейших городах феномен ― спальный микрорайон из «панелек» в историческом центре города.

Это примерно, как если бы в Москве на месте Малой Бронной и Патриарших прудов появились панельки из Медведково. Впрочем, в 63-67 годах Москва что-то похожее и получила (с поправкой на различие масштабов) ― проспект Калинина на месте исторической арбатской застройки.

Район Челюскинцев-Бурлинской-Нарымской до 70-х состоял главным образом из зданий типа «сибирская изба», несравнимых с доходными домами Арбата, но то, что их заменило, выглядело «стильно-модно-молодежно» лишь в краткий период абсолютной новизны. А уже где-то к 1983 году гости города, сходя с поезда, простодушно удивлялись: «А почему у вас Бутово-Бирюлево в самом центре?». Уязвленным новосибирцам приходилось экспромтом лепетать что-нибудь про градостроительный эксперимент. К счастью, наличие в панораме Челюскинского некоторого числа необычных зданий делало этот ответ условно убедительным.

Район озера Верхового был на прицеле градостроителей еще с 70-х, когда шло обуздание речки Каменки. Но намерения не доходили даже до эскизной фазы: то технического ресурса не хватало, то решительности на расселение частного сектора. И то, что до места этого руки у города дошли в пору технической мощи и эстетического разнообразия ― не минус, а очень внушительный плюс. Не поздно, а вовремя.